Слышно, как зажигают свечу, в следующее мгновение в комнате виден мужчина. В его руках зажженная свеча. Мужчина бледен, встревожен. Его лоб блестит от пота, в глазах лихорадочный блеск.

Мари с облегчением выдыхает и бросается к нему.

Мари. Муж мой! Как я ждала…

Она не успевает договорить. Жак-Рене Эбер (Эбер) – а это он, отодвигает ее в сторону, освещает комнату свечой, видит, что дочь спит и оставляет свечу в комнате.

Мари. Что с тобой? Ты сам не свой!

Эбер. Все нормально. Я не хотел тебя разбудить. Полагал, что ты спишь.

Мари. Я задремала…час уже поздний.

Эбер. Я знаю. Я не хотел разбудить. Ложись.

Не оставляя своей мрачности и темной загадочности, бледности, Эбер выходит в другую комнату – такую же бедно обставленную, лишенную всякого роскошества и содержащую лишь самое необходимое. Мари, помедлив, бросается, было, следом, но дочь снова плачет и Мари бросается к ней, начинает укачивать ее. не оглянувшись, Эбер выходит прочь, в соседнюю комнату, где садится спиною к дверям и смотрит перед собой в одну точку, потрясенный и изумленный.

Сцена 1.4 «Они забывают…»

Эбер (тихо, сам с собою, все еще не веря).

Неужели все мои заслуги не в счет?
            Проклятые трусы! Они ничтожны…
            Они забывают, что я шел вперед,
когда идти, казалось, невозможно!

Бешено оглядывает комнату, но не видит ее – мысли его далеко.

            Они забывают легко много имен,
            Они одинаковы: Робеспьер и Дантон…
            Но я – Эбер, а это значит,
            Что со мною будет иначе!