-Нет! – пылко возражает он, справившись со смущением. – Я приветствую смерть так, как приветствовали ее и гладиаторы, идущие на смерть во славу своего императора, но…

            Его красноречие, запланированная речь о ничтожности смерти испаряется. Он мнется, робеет:

-Но… это же оскорбление. Я как… я твой соратник!

-Я получаю много писем с угрозами, — Робеспьер мгновенно теряет интерес. Улыбка исчезает с его лица.

            Луи вдруг замечает его взгляд и видит, что Робеспьер будто бы отрешен от этой реальности, потому что видит что-то, недоступное Сен-Жюсту.

            Но Луи знает, что Максимилиан никогда не поделится с ним этим видением.

            Луи возвращается к себе и чувствует редкий упадок сил. Царит июль.

***

            «Надо взять себя в руки – сколько уже минут потрачено зря? Надо взять себя в руки. Надо вернуться к работе, разобрать бумаги.

            Что до Робеспьера…возможно, и он слишком слаб. Да!»

            Сен-Жюсту становится жарко от одной только этой мысли, но она вдруг оказывается слишком уж привлекательной. Робеспьеру тридцать шесть лет. Робеспьер – отец Революции. Если уходят те, кто начинал с ним, может быть, пора и ему уйти прочь? Разумеется, Сен-Жюст продолжит его дело.

            И на смену жару приходит ледяная дрожь.

-Да как я вообще смею так думать! – его крика никто не слышит: он одинок. Сен-Жюст бешено обводит взглядом комнату, ему ненавистна сама мысль, пришедшая в его голову. Робеспьер – его кумир, он – его ученик.