Бунт нищеты не встал еще во всей своей красе, но уже поднял голову.

            И тогда Клод-Этьен понял, что его дочь – это не только дар от Бога, но и дар от Дьявола, потому что ему приходилось смириться с ее выбором. Теперь, когда Камиль Демулен стремительно возвышался, у него не оставалось ничего, кроме уступки.

***

            Клод-Этьен был опытен. Он знал, что когда толпа кого-то возносит, она его легко и губит. Сегодня ты можешь быть богом, а завтра толпа разорвет тебя в гневе и в ярости, будет проклинать самыми последними словами…а ты ничего не сможешь сделать, ведь любое твое действие будет вызывать только новый приступ ярости.

            И никак нельзя спастись от этого монстра.

            Но Демулен снова стал прохаживаться рядом с домом Дюплесси. Люсиль снова веселела, когда замечала его и Клод-Этьен понимал, что выхода нет – придется ему дать свое благословение на этот брак, ведь в противном случае, Люсиль уже не отступит и не отступит уже сам Демулен и все его слова и благословения не будут уже никому нужны – что-то надвигалось, чего не было прежде. Шла какая-то страшная сила, от которой нельзя было спастись.

            Его дочь должна была, выходит, как-то оказаться в потоке той силы, что собиралась, в том напряжении, что висела в воздухе, и сердце Клода ныло от этой безысходности, ведь Люсиль явно была счастлива всей той буре, что вот-вот должна была ударить с новой, невиданной прежде силой. Люсиль была молода и не знала смерти, ей казалось, что есть только жизнь и война, ее глаза горели, а Камиль воплощал все то запретное и заманчивое, что шелестело по улицам, не имея еще четкой формы.