Цезарь вышел из здания сената во второй половине дня.
Хотя он отлично умел скрывать свои эмоции, на этот раз любой прохожий мог сказать, что консул добился, чего хотел. Настроение у него было отличное. Цезарь постоял на мосту в своей ослепительно-белой тоге, как будто задумался о чем-то. Очевидно, он строил на будущее великие планы. Потом, оторвавшись от размышлений и что-то напевая, вышел на дорогу. Остановил первый попавшийся лектик.
— Куда прикажешь, господин? — спросил один из носильщиков.
Цезарь устроился поудобнее и сказал:
— К государственному зданию, что на Священной дороге, пожалуйста…
Теперь наконец-то консул смог расслабиться. После многочасового заседания в сенате это было ему необходимо. Цезарь погрузился в приятные размышления и совсем не заметил, что носильщики уже поставили носилки:
— Мы приехали, господин, — сказал один из них.
— Что? А, уже приехали. — Он вышел, кинул носильщикам кошелек, в котором было более обычного и, напевая все ту же мелодию, вошел в дом. Дом Цезаря был столь роскошен, что, наверное, вряд ли кто мог с ним сравниться. Роскошь и изысканность — были страстью консула. Все колонны и портики дома были сделаны из дорогого мрамора и украшены причудливыми завитками. Своды зал придавали им величественность. Было видно, что при постройке дома использовались приемы эллинской архитектуры. В каждой комнате было отверстие в крыше: для освещения дома, а также, чтобы воздух в нем был всегда свеж и прохладен.
Почти в каждой комнате бил фонтан. Кроме того в доме стояли разнообразные вазы, привезенные из Греции, стран Востока, а также прочая утварь, сделанная руками римских и греческих мастеров. Статуи в доме были сделаны из этрусского и фасосского мрамора. Изображали они различных консулов и богов. Навстречу Цезарю вышла Корнелия, его жена. Она была одета в тунику нежно-розового цвета, сандалии с серебряными пряжками и дорогие украшения.
— У тебя счастливый вид, Гай Юлий!
Цезарь поцеловал жену и уселся в кресло.
— Ты не представляешь, божественная! — воскликнул он. — Сегодня я был назначен наместником Галлии. Ты не догадываешься, что это значит? Сбылась мечта всей моей жизни! Мы завоюем Галлию, а вместе с нею и Рим, — прибавил Цезарь, — поистине, сегодня я чувствую себя мальчиком, впервые надевшим тогу.
Он вдруг поцеловал Корнелию и отправился в термы, приказав рабам умастить себя маслами и благовониями. Потом ему сообщили, что пришел Цинна, известный полководец и отец Корнелии. Цезарь пригласить его в элеотезий.
Спустя некоторое время, в элеотезий вошел Цинна:
— Привет тебе, Гай Юлий!
— Привет и тебе, дорогой Цинна! Хочешь, чтобы рабы умастили тебя самыми лучшими маслами? Ты не представляешь, какое это приносит облегчение. Я стал свеж, как младенец.
— Да, пожалуй это мне не повредит, — ответил Цинна и пока рабы растирали его, воспользовался случаем, чтобы поговорить с зятем.
— Тебя выбрали наместником Галлии, Гай Юлий, — начал он.
— Да, я наконец-то добился, чего хотел! — ответил Цезарь, который после бвни был необычайно бодр, энергичен и полон решимости. — А знаешь, дорогой мой Цинна, что я сделаю? Я завоюю всю Галлию! Мне мало одной южной части этой провинции и, поверь, скоро вся она будет принадлежать римлянам.
После того, как рабы закончили массаж, Цинна принял ванну и, почувствовав себя гораздо лучше, присел рядом с Цезарем.
— В тебе говорит жажда славы, Юлий! Ты не знаешь, что местность Галлии — это сплошные леса и болота, а дикие племена галлов будут сражаться до последнего.
— Я знаю это, — сказал Цезарь, — но не отступлюсь от своего. Галлия будет нашей! Знаешь, что, мой дорогой Цинна, давай-ка лучше возольем богам это прекрасное вино и забудем о тех трудностях, которые еще предстоит преодолеть. Через пару месяцев я наберу себе лучшее войско и тогда…
— Если тебе нужен опытный полководец, можешь всегда рассчитывать на меня, — сказал Цинна.
— Нет, Цинна, спасибо, но я сам буду полководцем для своих воинов. Мне нужно так много сделать! Давай выпьем за победу над Галлией, и пусть боги сопутствуют нам! — ответил Цезарь.
