Именно таким пытался представить Поэта на суде Дантес. А сейчас эту же линию гнёт потомок Дантеса — барон Лотер. Как известно, барон этот сам не чурается поэзии — пописывает стишки. Поэтому хочется дать прочесть ему — пусть хоть в самом слабеньком переводе — пушкинские строки, посвящённые А. А. Олениной:

Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.
1829 г.

  Как видим, поведение Пушкина диаметрально противоположно дантесовскому. Поэт даёт свободу девице, к которой сватался и получил отказ. Он не хочет её «ничем печалить», в том числе и своими душевными терзаниями. Дантес же преследует замужнюю женщину, мать четырёх детей. Поручик изводит нытьём не только возлюбленную, но и приёмного отца. То, что старого дипломата подталкивал к сводничеству его обожаемый Жорж, теперь не секрет. Это стало известно из писем, привезённых из Франции В. Фридкиным.

  Вот и спрашивается, кто в большей степени раб страстей? Разве Дантес пожелал Натали супружеского счастья?.. Нет и ещё раз нет! Графиня Фикельмон в своём дневнике делает такую запись: «Вскоре Дантес, хотя и женатый, возобновил прежние приёмы и прежние преследования.» Пушкин же тогда — в 1829 г. — оставил в покое незамужнюю, которую любил «искренно и нежно». Вот оно, пушкинское великодушие!