Могут возразить, что никаких решений она не принимала — бродила грустя по полям и рощам да и забрела невзначай в поместье соседа. Да, так в первый раз и было. Но, осмотрев весь онегинский особняк; побывав и в гостиной, и в спальне, Татьяна потянулась к книгам Евгения и сидела над ними допоздна. И прощаясь с ключницей Анисьей наша Таня:

…просит позволенья
Пустынный замок навещать,
Чтоб книжки здесь одной читать.

Через день она притащится сюда с утра пораньше. Мозговой штурм опять продолжится чуть ли не до полночи.

Хранили многие страницы
Отметку резкую ногтей;
Глаза внимательной девицы
Устремлены на них живей.

  Проанализировав с дотошностью, которой позавидовали бы Фрейд и Юнг, все карандашные метки на полях книг, Татьяна вынесет своему возлюбленному беспощадный вердикт: «Уж не пародия ли он?» Ну что тут скажешь? Задача решена верно, диагноз поставлен точно. И за примерами ей далеко ходить не нужно: сама ещё совсем недавно была пародией на «Клариссу, Юлию, Дельфину». А пародия, как известно, — не оригинал и даже не копия. Пародия бывает или жалкой, или злой. Или, в лучшем случае, смешной. Но всю жизнь смеяться устанешь…

  Работу, конечно, Татьяне пришлось проделать большую. Ведь для того, чтобы понять смысл того или иного крестика-крючочка, надо прочесть кусок текста рядом. А если метки разбросаны по всем страницам, то — книгу целиком. Что за книги были у Евгения?..
Онегинскую библиотеку в Питере Минкин описывает подробно. Сперва цитирует самого Пушкина: