И потом… Пушкин стрелял в Дантеса, будучи тяжело раненым. Стрелял, превозмогая сильнейшую боль, при начавшемся кровотечении. Стрелял лёжа, приподнявшись на левой руке, — поза неудобная. По сути дела, он делал отжим на одной руке.

  Известны свидетельства обоих секундантов. Вот слова д’Аршиака, секунданта Дантеса:

  «Господин Пушкин был ранен, что он сам сказал, упал на шинель, которая была вместо барьера, и остался недвижим лицом к земле. Секунданты приблизились, он до половины приподнялся и сказал: погодите. Г-н Пушкин, опершись левою об землю, прицелил твердой рукою, выстрелил. Недвижим с тех пор, как выстрелил, барон Геккерен, раненый, также упал.»

  думаю, что Пушкин, стреляя, мог как-то опираться на колени. Дантесовская пуля застряла в крестцовой кости, раздробив другие, более мелкие, кости таза. Значит, действительно, жим под всей тяжестью тела делался только левой рукой, в правой — тяжёлый Лепажевый ствол. И «прицелил твёрдой рукой»… Стрелял и попал! И оставался «недвижим с тех пор, как выстрелил»… И что-то никто из секундантов не заметил дрожания дула пистолета. Ну и где здесь болезнь Паркинсона?..

  Не смешите, господа исследователи! Вы хоть сами в спорт-зале, на мате, изобразите подобную стоечку? Мишень перед вами ставить не будем, как и давать в руки пистолет, — всё равно промажете.

  Да, в последние годы у Поэта проступали признаки нервного истощения: беспокойный сон, тик лица при сильном волнении, вздрагивание при резких звуках, непереносимость шума. Но при спокойной жизни они прошли бы…