Похоже, что наш Минкин-Сан не очень хорошо понимает, в чём смысл обряда венчания. А смысл в том, что обвенчавшиеся получают от Церкви (и от Бога, как они считают) право на секс. Акт совокупления для венчанных супругов перестаёт считаться грехом, а становится главной обязанностью. В религиозности Тани сомневаться не приходится. Риторика её письма подтверждает сей факт: «То в Вышнем суждено совете… то воля Неба…» Откуда тогда Минкин-Сан взял, что девушка готова была отдаться «под любым кустом»?.. Ведь именно так им комментируются строки из 4-ой главы:

Ты в ослепительной надежде
Блаженство темное зовешь,
Ты негу жизни узнаешь,
Ты пьешь волшебный яд желаний,
Тебя преследуют мечты:
Везде воображаешь ты
Приюты счастливых свиданий.

  Короче, «поговорим о странностях любви», иного здесь не выйдет разговора… Ну, допустим, зовёт она это «тёмное блаженство», начитавшись французской дребедни. И что, это «тёмное блаженство» она хочет испытать на первом же свидании, «под любым кустом», или же всё-таки — после венчания?.. По-моему, более правдоподобен второй вариант: после венчания и свадьбы, под крышей дома — уже своего.

  А так, мне вообще не понятно, про кого Минкин пишет: про тихую, скромную уездную барышню начала 19-го века или про свою кошку Конфету в марте месяце конца века 20-го? И ладно бы, писал бы так 17-летний прыщавый пацан, а то пишет очень пожилой человек; седина — и в голову, и в бороду. Уж ему-то не знать про разницу мужской и женской сексуальности!