И кстати, с чьего молчаливого согласия Булгарин и иже с ним плели свои интриги?

  Минкин приводит очень показательный отрывок из царских указаний шефу жандармов:
Николай 1 — Бенкендорфу
Санкт-Петербург 1830 г.
«Я забыл вам сказать, любезный друг, что в сегодняшнем номере Пчелы («Северная Пчела») находится опять несправедливейшая и пошлейшая статья, направленная против Пушкина; к этой статье наверное будет продолжение: поэтому предлагаю вам призвать Булгарина и запретить ему отныне печатать какие бы то ни было критики на литературные произведения и, если возможно, запретите его журнал.»

  Далее идёт комментарий самого Минкина. Реакция молниеносная. Создаётся ощущение открытого чата в каких-нибудь «Одноклассниках»:
«»В этой замечательной записке самодержца особенно умиляет выражение «если возможно».»

  Действительно, прелесть! Созерцая которую, от умиления невольно прослезишься. «Если возможно» пишет человек, наделённый неограниченной властью. Он что, разрешения просит у подчинённого?.. «Предлагаю вам»… Простите, а кто Император Всероссийский: Бенкендорф или Романов? Вот уж, ей-богу, нет слова «не могу» — есть слово «не хочу»! Приструнить зарвавшегося писаку-пасквилянта он, сидевший на троне, видите ли, не мог. Зато пушкинские шедевры клал «под сукно» безо всяких сомнений и согласований с кем-либо…

  То же самое и с Дантесом. Кавалергарды являлись личной охраной императора. Дантес по долгу службы встречался с царём и в Зимнем, и в Аничковом дворцах чуть ли не каждый день. Иногда меж ними случался обмен любезностями на французском, о чём Жорж радостно сообщал в письмах барону Геккерну. Дал бы понять царствующий начальник наглому поручику, что его поведение заслуживает порицания, — тот Натали обходил бы в радиусе пушечного выстрела!.. Да и наказание этому прохвосту монарх свёл на «нет» одним лишь росчерком пера. Ну да, лишили дворянства, разжаловали в солдаты… И тут же вышвырнули за границу, как не российского подданного. По сути дела, царь отпустил убийцу на все четыре стороны!