Поэт, видимо, под «русской душой» подразумевал лишь эмоциональную страстность своей героини. Мол, если чего-то в голову взбредёт, — колом не выбьешь. А если чем-то или кем-то увлечётся, — так до звона в ушах и темноты в глазах. Ну ещё имел в виду её любовь к суровой русской зиме, к бане и к «преданьям простонародной старины» (низкий поклон Филипьевне!). Больше ничего русского в этой девочке не найдётся…

  В голове у Тани были одни французские любовные романы — бульварные модные книжонки. К чему приводило такое увлекательное чтение, Минкин (вслед за Пушкиным) описывает достаточно подробно, а под конец и вовсе отсылает нас к медицинскому справочнику. Но чувства чувствами, а с мышлением у девчонки были явные проблемы.

  А ведь способность мыслить, как раз и делает человека человеком. Вот только умение запоминать, сопоставлять, выстраивать логические цепочки и делать выводы само не появляется. Поэтому так и хочется сказать Танечке, душной летней ночью марающей бумагу: «Ну с чего ты, дурилка картонная, взяла, что перед тобой второй Грандисон? Да ты раскрой глазки пошире да приглядись к нему получше: может, перед тобой просто хлыщ столичный? Анализируй это!..»
Где-то в конце письма она делает всё-таки неуклюжую попытку рассуждать:

Кто ты, мой ангел ли хранитель,
Или коварный искуситель:
Мои сомненья разреши.

  Тут видно, что тоненькая цепочка рассуждения быстро обрывается. Ответ Танечка хочет получить из уст самого Онегина. А какой коварный искуситель признавался честно в своих намерениях?.. Да и ангел-хранитель промолчит из скромности. Думай сама, Таня, думай!.. Увы, образования Танечке кот наплакал и после «лапкой рыльце мыл»…