Записки светских сплетниц

  На этом я могла бы и закончить свой критический разбор романа о поэме. Можно было бы поставить точку, если бы не одно «но»… В процессе чтения — где-то в середине романа — у меня мелькнула одна мысль по поводу последней дуэли Поэта. Я думала, что её под конец выскажет и Александр Минкин. И это будет той самой вершиной, куда мы так долго взбирались.

  Ну не может такого быть, — думала я, — чтоб идея приходила только в одну голову. Как правило, осеняет сразу или через очень короткие промежутки времени сразу нескольких человек. А потом разбирай, кто изобрёл радио: Попов или Маркони? Увы и ах! Совпадения у нас с Минкин-Саном не произошло… И в этом было, пожалуй, главное моё разочарование.

  А мысль, внезапно пришедшая в голову, была вот о чём. Почему Пушкин так упорно добивался второй дуэли с Дантесом? Первую дуэль удалось предотвратить друзьям и родственникам. Казалось бы, конфликт улажен. Честь Поэта защищена. Натали во всём призналась мужу и раскаялась.

  Из записей П. Вяземского знаем, что “Пушкин был тронут ее доверием, раскаяньем и встревожен опасностью, которая ей угрожала”. Дантеса вынужденно женили на сестре Натальи Николаевны — Екатерине, которую он к тому времени уже успел обрюхатить. Спрашивается: «Чего же боле?» Почему, как только всё успокоилось, и друзья утратили бдительность, — Пушкин пишет письмо барону Геккерну?