Пушкинисты, кому не лень, цитируют слова В. Набокова: «Читатель, непостигший своим сознанием мельчайшие подробности текста, не вправе претендовать на понимание «Евгения Онегина».»

  Время бежит стремительно, и эпоха Пушкина постоянно отдаляется от нас. Если галактики разлетаются друг от друга в пространстве, то мы — во времени. Постижению «мельчайших подробностей текста» такое отдаление, отнюдь, не способствует. Следовательно, пониманию поэмы не способствует тоже. И даже хочется сказать: «Александр Викторович, там не 8 тысяч, а гораздо выше!» Более того, наша гора непрерывно растёт, по скорости роста обгоняя вершины Гималайского хребта.

  И вообще, что значит: покорить вершину? Это значит, что цель достигнута, маршрут весь пройден и дальше идти некуда. Минкин и сам писал, что все пути с вершины горы ведут только вниз. В нашем случае означает, что в пушкинском шедевре открывать больше нечего… Ой ли, так ли это? Мне кажется, что творение гения можно изучать бесконечно, как, впрочем, и наслаждаться им… Вершины таких гор уходят в высь — в иные, более совершенные, миры. А их пики, наверно, достигают Седьмого неба. Мы же в нашей короткой человеческой жизни будем лишь карабкаться вверх по склонам, поросшим лесом.

  Минкин пишет: вершина — Верность. Причём, он рассматривает верность только лишь в браке. Он обманывает нас и обманывается сам. Это не вершина, если кто-то поднялся по склону горы ещё раньше на отметочку повыше.