Историю с потерянным нательным крестиком Александрины Гончаровой ещё можно считать просто грязной сплетней или, как сейчас говорят, фейком. Тот потерянный крестик нашли в постели Александра Сергеича… Была ли эта история на самом деле? — Бог весть! Прямых цитат из чьих-либо писем или дневников я не встречала. Но про пощёчину, полученную от жены, Поэт писал Вяземскому сам.

  На одном из балов Пушкин по всем правилам «науки страсти нежной» волочился за баронессой Амалией Крюденер. Наталья Николаевна сперва стоически терпела увивания супруга около чужого подола, потом, не выдержав позорного зрелища, уехала домой. Вскоре, не обнаружив нигде жены, вынужден был уехать с бала и Пушкин. Ну а дома тихая Таша дала волю эмоциям и рукам. После Поэт со смехом рассказывал друзьям о «тяжёленькой руке» своей Мадонны.

  В связи с этим, грустно читать у свщ. Б. Васильева о Натали, что она «была умная и самоотверженная женщина, оказавшая большое нравственное влияние на Пушкина, когда была ещё невестой, и продолжавшая быть близким другом и сотрудником, когда стала его женой.» Выходит, что «большое нравственное влияние» оказывалось, в том числе, и с помощью оплеух. Блеск!..

  А уж пассажи Минкин-Сана о бабочке, покидающей старый кокон, и о том, что «он [Пушкин — Н. С.] переродился, Онегин — нет», и вовсе вызывают лишь кривую усмешку. Потому что прекрасно понимаешь: природа инертна. Не погибни Пушкин на дуэли в 37 лет, выдавливать из себя Онегина ему предстояло по капле всю оставшуюся жизнь… Точно также, как и Чехову — раба.