— Вот уж, конечно. Телевизор пропила — купишь, врёт — так ей легче, изводит тебя — она же мама. Хотела бы я быть твоей мамой, — ворчала соседка.

У Тамары Ивановны не было детей — только племянники и сёстры. Бель посмотрела на неё с сожалением, подумала: «Мам не выбирают. Что выдали, то выдали. Жаль, что вас никому не выдали» и поехала «на работу».

Для новых частей тела поводов пока не возникало, и поработать нужно было за два дня: завтра маму оставлять одну нельзя. Сорвётся. У неё всегда так: три-четыре дня пьёт, один отлёживается, один живёт человеком и заходит на следующий круг. Завтра начнутся поиски, а мама — знатный алкоследопыт, и нужно быть начеку.

Из головы Бель не шёл разговор с Владом. Лично раскрыть свои секреты она не сможет: его глаза не дают ей говорить — тонет в них и забывает обо всём. Лучше по телефону. Нужно собраться, подготовиться и позвонить. Нужно собраться, подготовиться и позвонить. Но сколько раз «сахар» ни повторяй, слаще не станет. Бель не могла ни собраться, ни подготовиться, ни позвонить. Кто-то внутри неё тонким писком вопил: «Нет! Моя любовь! Не отда-а-а-м!» и упирался руками и ногами в рёбра.

«В конце концов, что я беспокоюсь? Я же не виновата, что у меня такая мама. Если он меня по-настоящему любит, то примет любой, даже «с прицепом». И в том, что со мной происходит, тоже не виновата. Почти. Нечего было напиваться, конечно, особенно человеку с такой мамой. Но всё равно: моё невежливое поведение ни в какое сравнение с наказанием за него не идёт! Может быть, Влад всё поймёт и будет ругать, что раньше не сказала. Скажет, что готов был помочь и поддержать сразу, и нечего было скрывать», — уговаривала себя Бель и даже напоминание поставила на восемь вечера: «Рассказать всё Владу», но не смогла. Поболтала с ним о глупостях, о том, как сложно работать на удалёнке: ни с кем словечком не перекинуться и не чувствовать магии офиса, где витают вокруг чьи-то зоркие глаза и чуткие до отлынивания от работы уши. Он говорил, что очень по ней скучает, ждёт не дождётся, когда она к нему приедет, хочет всё следующее воскресенье провести с ней дома и никуда не выходить. Просил её не надевать перчатки, потому что соскучился по её рукам. Бель смотрела на свои руки, которые уже так давно не свои, что она успела к ним привыкнуть. Они стали больше похожи на настоящие, но, конечно же, они не её. Надо всё же суп отделить от котлет: сначала рассказать про маму по телефону, а потом показать свои «обновки», чтобы наглядно было и мужчина не подумал, что она сошла с ума. Бель перенесла напоминание о звонке на следующий день.