— Нет, никакой науки, но несколько общих знакомых, — ответил вместо Бель профессор. — Отнеси книги, и пойдём погуляем. В саду разговаривать приятнее.

— Да, зацветают яблони. Это лучшее время здесь! — подтвердил Вадим и скрылся за дверью.

На площадке никого не осталось, и Бель решилась спросить:

— Их всех отпускают вот так, просто. А зачем тогда железные двери?

— Чтобы защитить их от тех, кого нельзя отпускать «так просто», — пояснил профессор.

— От таких, которые кричали из окон?

— Да, от таких. Пациенты же этого отделения свободно выходят даже в город, — добавил старик.

— Зачем тогда их держат вместе, в одном здании? Это ужасно угнетает! Почему не отдельно? — недоумевала она.

— Я тоже не раз задавался этим вопросом. Нам с вами этого не понять. Здесь жизнь течёт совсем по иным законам…

В саду оказалось довольно людно. Пациенты заняли все свободные скамейки, бродили по дорожкам парами или поодиночке, встречаясь, останавливались, перекидывались парой слов и продолжали неспешное движение. Женщины фотографировали и фотографировались на фоне цветочных облаков; мужчины, устроившись кто где мог, играли в карты и шашки. Лица у них были успокоенные, блаженные, совсем не такие, какими их надумала себе Бель. «Иные законы, — думала она. — Простой забор способен отделить город суеты от сада безмятежности. Я думала, этот город поглощает всё, что попадает в кольца его удава, но проходная не пускает сюда реальный мир. Если кто-то задумает снимать фильм про рай, ему непременно надо идти сюда, когда цветут яблони».