Вадим заулыбался ещё шире.

— Почему же неподходящую? Она как раз очень хорошо сохраняет тёмный образ в едином стиле, дополненный фамилией, практически идеально, — воскликнул он.

— Разве? Моргенштерн, как я знаю, по-немецки утренняя звезда, а значит светлая. Это светлая старушка могла бы называться Моргенштерн, а тёмной больше подойдёт Гингема[15], например! — возразила Бель.

— Как много вы ещё можете узнать об этом мире, Изабель! Как много открытий чудных он вам готовит! Рассказать?

Бель кивнула. Они сели на освободившуюся скамейку, и Вадим с удовольствием начал рассказ с вопроса:

— Как вы думаете, Изабель, о ком говорится в этих строках пророка Исаии: «Вот и пал ты с небес, ты, звезда рассветная, сын зари! Разбился ты о землю, победитель народов! Ты думал: «Взойду на небо, выше звёзд Божьих поставлю престол свой. На облака взойду я, Всевышнему уподоблюсь!» Но ты низвергнут в Шеол, в глубь ямы могильной! Всякий, кто тебя увидит, внимательно посмотрит и скажет: «Неужели вот этот сотрясал землю и царства рушил? Это он обратил целый мир в пустыню, все города — в руины, пленников не отпускал»?

— Конечно, про дьявола, — ответила Бель не задумываясь. — Его без особых знаний можно отличить, и написано очень красиво.

— В-о-о-о-т, — затянул Вадим, продолжая сиять. — Так всегда бывает со словами, которые выдёргивают из контекста. Если же взять весь текст и прочесть несколько абзацев до и после этих строк, становится ясно, что речь идёт вовсе не о нечистом, а о царе города Вавилона, недобром человеке с неимоверной гордыней, падения которого с нетерпением ждали иудеи. Но как-то так случилось, что это красивое описание зажило своей жизнью.