— Да ладно, Лен, ты ж не специально! Я на тебя вообще не злюсь. Ты не виновата, — успокоила её Бель.

— В том-то и дело, что виновата! Я знаю, что виновата. Себя не обманешь! С этим каждый день просыпаюсь и спать ложусь, — ответила Лена, и на её глаза навернулись слёзы.

— А ты смотри шире. Тогда уж виноват боженька, который допустил в этом мире зло и несправедливость, — предложила Белка.

— Вот чтобы он больше их не допускал, я больше машину не хочу — помогаю боженьке! Ну её, эту блондинку. Янка, вы имя уже придумали? — сбежала от темы Лена.

— Придумали. Если девочка, то я называю Адэлина, если мальчик — он называет Генрих, — ответила Янка.

— Генрих Сергеевич? А Серёга знает, что он так сына хочет назвать? — засомневалась Катька.

— Пока не знает. Потом захочет. Не могу же я грудью кормить человека, чьё имя мне не нравится! — воскликнула Яна.

— И как он сейчас хочет? — спросила Бель, взяла из вазочки грецкий орех в скорлупе и расколола его пальцами.

— Сашей. Представляете — обычным Сашей! Александр Сергеевич! Ужас какой! — возмущалась Яна.

— Ты, Янка, поаккуратнее со своим мавром. Он у тебя и так не то чтобы мавр в полном смысле слова, а ты его своим напором совсем в слабака превратишь. Лучше потерпи Сашку, зато муж будет с гордостью думать, что это он имя сыну дал, — напутствовала Катя.

Это было довольно странно, потому что Катерина в любых боях отстаивала обычно бабью сторону.