— Не может такого быть! Всегда все белые-пушистые, никого не трогали, «примус починяли», пока не докопаешься до сути, — упрямилась Лера.

Бель подробно рассказала, как они с подругами оказались в автозаке. Девчонки поверили, постановили проводить акции «Не бросай кота на даче» в интернете, развесить плакаты по ближайшим садовым товариществам и никаких пикетов.

За две недели в приюте прибавилось больше новых питомцев, чем убыло. Приют трещал по швам, денег на прокорм, прививки и стерилизацию не хватало.

— Кать, ты — наше «свежее мясо», уж прости за сравнение, но точнее не сказать. Мы когда от себя в соцсетях просьбы о помощи кидаем, народ блокирует жёстко. Все устали от нас, попрошаек, и от фотографий несчастных собакенов, — сказала Герта.

— Ладно, что делать. Поною от себя, у меня подписчиков много, вдруг пристроим кого-нибудь. Я вот мечтаю, чтобы случилось что-нибудь такое, чтобы у нас всех собак разом разобрали! Например, чтобы на улицу нельзя стало выходить без собак, вообще, и всем они понадобились! — согласилась Катя.

— Ой, Катерина! Я с некоторых пор боюсь своих желаний. Никогда не знаешь, чем такая мечта может обернуться! — ответила Белка.

2 июня

«Похороны — самый странный из человеческих ритуалов, — думала Бель, направляясь провожать профессора. — Люди собираются вместе, говорят, каким чудесным был человек, как много для них значил, плачут. Но плакать долго не получается, начинают отвлекаться, копаться в телефонах, слать кому-то смайлики и распоряжения по работе, прячут друг от друга улыбки. Родственники встречаются и рады друг другу, а радоваться вроде как нельзя. Сетуют, что стали встречаться теперь только на похоронах, договариваются непременно собраться по радостному поводу, чтобы опять встретиться на похоронах. Зачем-то фотографируют покойника, который сам на себя больше не похож. Этому человеку такие фотографии точно не пригодятся — селфи уже не выложить. Потом собираются за столом, голодные и усталые, с удовольствием едят, старательно сохраняя на лице кручину, вспоминают случаи из своей жизни, связанные с тем, кто ушёл. Свои истории, а не его истории. Как бы свидетельствуют, что он был на этом свете, не увильнул от жизни, натворил дел. И всё это самому человеку не нужно — нужно только тем, кто пришёл его провожать. Облачился в чёрное, чтобы целый день не улыбаться, пряча любые эмоции под скорбной миной, терпеть и пить не чокаясь. Почему нельзя честно сказать: «Классный был мужик! Поднимем бокалы и восторжествуем от того, что такой классный мужик был в нашей жизни, которая ещё продолжается!» Я видела профессора лишь несколько раз, но с удовольствием бы крикнула именно так. Но неудобно — не поймут».