Телефон кадровички запищал, она взяла трубку, раболепным голосом ответила: «Да, я провожу собрание, разъясняю. Что? А… Хорошо», побледнела ещё сильнее, до землисто-серого, велела всем расходиться по местам, а Бель пройти с ней. Через несколько минут они оказались в кабинете с большим столом, панорамной картиной во всю стену и огромным директорским креслом, в котором тонул их генеральный с бордовым от гнева лицом. Рядом на стуле, положив руки на колени, словно школьница, сидела начальница, Наталья Андреевна. Похоже, ей уже изрядно досталось. На Бель она даже не посмотрела. Кадровичка стояла справа от провинившейся сотрудницы, потупив глаза. Сесть им никто не предложил. Бель чувствовала себя неудобно из-за алых атласных перчаток на руках, которые в сочетании с офисным костюмом в этой ситуации смотрелись нелепо.

— Изабелла Борисовна, вы знаете, что такое субординация? Почему вы нарушили свои должностные обязанности и общались с клиентом на нерабочие темы? — спросил грозно генеральный директор.

— Я общалась на рабочие темы, по поводу проекта, в котором принимала участие. Клиент сам сообщил мне о том, что у него нет претензий по срокам, — ответила Бель, глядя ему прямо в глаза и удивляясь собственной наглости.

— Вы раскрыли клиенту наши планы по увольнению менеджера проекта. Это внутренняя информация, которая не подлежит разглашению! Вы подписывали соглашение о неразглашении! Напомнить его содержание? — чеканил генеральный и плевался слюной.