Вернувшись, она сдёрнула перчатки, включила лампу и стала разглядывать руки. Они действительно изменились и, если не приглядываться, вполне могли сойти за настоящие, разве что слишком ухоженные. Бель уколола и порезала палец — по-прежнему никаких ощущений. Протезы, только уже не кукольные, а вполне себе человеческие идеальные руки. Тёплые, гладкие, изящные. «Ура! Я поднялась до уровня пупса «бэби-борн»[9]! Только писала я вам не об этом, уважаемые миссис Дороти Деус и миссис Сат Моргенштерн! Я просила вас вернуть меня прежнюю, настоящую. Хотя таких, как вы, безжалостных, стоит ли о чём-то просить? Ваш день — не ваш день. Между собой-то договориться не можете!» — с досадой подумала Бель.

Она хотела приняться за работу, но прошедший странный день не шёл из головы. Пыталась нарисовать линию в программе, а перед глазами, словно кадры замедленной съёмки, плыли овальные фотографии, имена и даты жизни с памятников и крестов, мимо которых она сегодня пробегала. Бель уговаривала себя думать о чём-нибудь другом, но почему-то ей стало интересно, смогла ли тётя забрать себе гроб профессора? Если да, то как она его увезла и куда поставила? Дома, вместо кровати? Вполне себе достойная замена! Лакированный деревянный гроб, инкрустированный золотом, действительно очень красивая вещь, которую жаль использовать один раз. Чтобы отвлечься от странных мыслей, она включила сериал. К работе смогла приступить только глубокой ночью…