Мама приоткрыла отёкшие веки. Глаза были мутные, красно-жёлтые и шальные. Бель вздрогнула. Не глядя на неё, мама сказала: «Лучше бы я умерла» и отвернулась к стене.

— Ну уж нет, уважаемая, не в мою смену! — возмутилась врач и велела дочери собрать в пакет всё необходимое для госпитализации и документы.

Потом пришлось долго оправдываться и подписывать протоколы, объяснения, уведомления. Мама не держалась на ногах. Вывезти пациентку на каталке не представлялось возможным: в доме не было грузового лифта. Бель бегала по подъезду, искала офисное кресло на колёсиках. Всем приходилось разъяснять, что пожара на самом деле не было, просто кастрюля на плите подгорела. Соседи были не рады, но и претензий не высказывали, понимая, что сегодня не время для упрёков. Когда подходящее кресло нашлось, пожарные помогли вывезти маму на улицу и погрузить в скорую.

Последним уходил полицейский.

— У вас теперь могут быть большие проблемы. Вы ведь это понимаете? — предупредил он.

— Главное, чтобы она была в порядке. Потом разберёмся, — ответила Бель, опустив глаза.

— Слушайте, не надоело вам? Нам это благородное собрание «синяков» уже поперёк горла! — сказал полицейский зло.

— Я не знаю, что с ней делать! Лечиться она отказывается категорически.

— Это потому, что вы с ней цацкаетесь! Таких надо в страхе держать, а вы ей потакаете.

— Она моя мама, я не могу по-другому…

— Ваша мать — социально опасный элемент, и вы обязаны с этим работать, а не перекладывать всё на полицию. Вы ведь хотите всё это исправить? Хотите или нет? — настаивал полицейский.