Бель не хотела оставаться дольше. Ей было неловко за голосящий телефон и поминание нечистого в и без того неудобный момент. Мысленно она попрощалась с Константином Андреевичем, и хватит с неё. Она тихонько выскользнула в двери. Какая-то женщина в фойе напористо убеждала дочь профессора, будто им пообещали, что отпевание будет оплачено после, и негоже такие обещания нарушать. Грешно. И вообще-то стоит набраться разума и человека всё же отпеть «перед дальней дорогой». Бель с удовольствием вырвалась на улицу и пошла прочь мимо колумбариев, крестов и помпезных памятников.
Хотелось кофе. Она нашла у входа на кладбище кофейный автомат. Кофе оказался горьким и слишком горячим. Бель стала дуть в узкую щель в пластиковой крышке, чтобы его остудить, и вдруг увидела, как вдалеке сворачивает в боковую аллею кладбища парочка: две старушки, полненькая и сухопарая, светлая и тёмная. Знакомые ей бабушки шли под руку и о чём-то оживлённо беседовали. Сердце Изабель ухнуло, и она рванула бегом следом за ними. Добежала до поворота, где они повернули, но их не увидела. Кинулась по аллее вперёд, внимательно вглядываясь в каждую уходящую в сторону тропинку — старушек нигде не было. Кофе плескался через отверстие на перчатку, но она не чувствовала его жара и бежала, бежала, бежала. Навстречу ей шла женщина с ведёрком и граблями. Бель притормозила рядом с ней, чтобы спросить: