Дверь комнаты Бель, в которой она жила раньше, была заперта на ключ. Она открыла и оторопела: всё сохранилось почти так, как оставила несколько лет назад. Аккуратно заправленная розовым покрывалом кровать, на столе подставка с цветными карандашами, на стене фотография, на которой они втроём: маленькая Белла, мама и папа. Счастливые. Кукла, которой мама сшила платьице, медведь из каштанов и пластилина, на шторе пришиты снежинки, только палас с пола пропал. Она не стала входить, заперла дверь и заглянула в третью комнату, которую они раньше называли «большой». Когда-то пятнадцать квадратных метров, и правда, казались просторами!
Комната была обставлена в стиле «шик XX века»: старая мебельная стенка с пустыми витринами; напротив — продавленный диван, два сломанных кресла. Посреди комнаты пластиковый ящик из-под пива, на нём отломанная от шкафчика дверца — столик. Конструкцию укрывала газета, на которой громоздились опустошённые консервные банки, переполненная пепельница, бутылки. Паласа тоже не было. На полу валялись вонючие тёмные тряпки, мокрые и загаженные. Видимо, это место, где Малышка вынуждена «гулять», когда её не выпускают на улицу.
— Малышка, Малышка, Малышка, — тихо позвала Бель.
За диваном кто-то шевельнулся. Бель отодвинула его и увидела два маленьких блестящих глаза.
— Вылезай! Не бойся, все ушли. Вылезай, малявка! — уговаривала она, но перепуганная собачонка забилась в дальний угол и дрожала. — Чем же мне тебя покормить, дурёха?