Бель прочла сообщение несколько раз, скопировала его, распечатала, убрала сложенный вчетверо листок в сумочку, к документам, и написала в ответ: «Спасибо!»

8 июня

«Что день грядущий мне готовит?»[12] — пропела Бель, потягиваясь утром. Судя по запаху, день готовил ей как минимум сырники. Мама крутилась у плиты, колдуя над двумя кастрюлями и сковородой одновременно.

— Супец куриный из спинки. А остальное потушила с картошечкой. Вкуснятина будет! И сырники тебе на завтрак, а то совсем отощала, как раньше куры голубые были, по рупь тридцать.

— Доброе утро, мам.

— Тебе во сколько на работу? — спросила мама.

— Сейчас перекушу и поеду.

Мама поставила на вытертый начисто обшарпанный стол тарелку, мытую только с лицевой стороны, а снизу заросшую бурой грязью. Видимо, из старых закромов, потому что всё, что Бель нашла раньше, она уже отмыла. В чашке дымился спитой чай. Изабель давно отвыкла заваривать чай впрок — только свежий. Но как можно капризничать, если перед тобой мама? Настоящая мама, как у всех, которая готовит настоящую еду! Сырники у мамы всегда получались особенные — нежные и несладкие.

— Мам, нам в четверг снова в больницу, — напомнила Бель, уплетая сырник.

— Да ну. Нечего мне там делать. Я хорошо себя чувствую.

— Надо. Обязательно надо дообследоваться, — настаивала Бель. — Такие диагнозы «задвигать» нельзя.

— Глупости всё это! Не может быть этого. Придумали всё и разводят тебя на деньги! Не поеду я никуда, — упрямилась мама.