Потом сделал шаг… и шаг этот напугал Лео до дрожи.

  Непрекращающейся, мучительной, истеричной дрожи.

  — Не подходи! – завопил Лео и отскочил от замершей в испуге феи.

  Его крик смешался со свистом и истошным визгом, вырвавшимся из провала: демон утолил свою страсть и выпустил из объятий окровавленный зад ангела.

  Себастиан приподнял на миг мохнатую образину, и Лео увидел, что широкий рот незнакомца кривится в жалостливой улыбке.

  А потом Себастиан, вернув маску на место, привычно-равнодушным жестом поставил фею на колени и засунул свой член ей в рот.

  Лео развернулся и на дрожащих, неверных, хрупких, будто в тонкие спички обратившихся ногах побрёл (хотя ему поначалу показалось, что побежал) прочь, услышав за спиной запоздалый крик:

  — Это у тебя перевозбуждение! Передоз с непривычки! Но ты вспомнишь, Лео Кроссенбах, клянусь тебе. Завтра я тебе покажу…

  «К чёртовой матери!» мысленно попрощался с ним Лео.

  В туалете было тихо и ни души.

  Боковые стенки белой кабинки и впрямь снабжены были отверстиями с накладными пластиковыми вставками, но, судя по пустоте и тишине уборной, воротами любви никто воспользоваться не спешил.

  Впрочем, и естественную нужду никто, кроме Лео, не справлял.

  Люди, ангелы и монстры увлеклись своими странными ночными ритуалами и не спешили в белый зал для простых и невзыскательных телесных отправлений.

  В полной тишине Лео завершил то, для чего пришёл сюда, и, постояв с полминуты в полной тишине, нажал на панель спуска воды.