Лео, сложив ладони на коленях, неподвижно застыл в кресле, словно охваченный внезапным параличом.   

  Человечки лишились своих домов.

  Он не смог прийти им на помощь.

  Ведь невозможно выступить против этого существа, с первобытной яростью крушащего остатки его мира.

  Закончив разгром игрушечного городка, мать остановилась, чтобы передохнуть.

  Но буквально через несколько секунд её охватил новый приступ ярости.

  — Ты слышал наш разговор, Вилли?

  Лео кивнул в ответ.

  Хорошо, он Вилли. Покойный отец, которого он совсем не помнит.

  И никогда не знал.

  Он – покойный отец, который слышал разговор.

  — Ты врёшь даже в мелочах, Вилли. Врёшь всегда и во всём! То ты спал, то ты играл со своими мерзкими. несуществующими человечками, а теперь выясняется, что ты вовсе не спал и не играл, а подслушивал, прислонив своё маленькое гадкое ухо к двери.

  Лео кивнул.

  Да, он Вилли и он подслушивал, прислонив ухо к двери.

  Хотя зачем это было делать, если тонкие стены совсем не приглушали крики?

  Мать вздохнула удовлетворённо.

  — Я разоблачила тебя, грязный лжец из канавы, подаривший мне маленького чертёнка! Недаром мой отец предупреждал меня, что твоё семя проклято. Вставай!

  Лео послушно поднялся.

  Губы матери кривились в усмешке.

  — А я ведь не сказала этому ослу Бернарду о маленькой пропаже. Из кладовки исчезла бутылочка с керосином. Купила неделю назад, чтобы почистить масляные пятна, которые ты понаставил на куртку. Сегодня утром обнаружила, что бутылочки нет. Где ты испачкал куртку, Вилли, и как мне её теперь почистить? Мыло и порошки не берут эти пятна, я уже пыталась. Что же нам делать, Вилли?