Лишь молча встал у стойки и постарался принять вид значительный и независимый.

  Далее произошло всё так, как он и предполагал.

  Портье, мужчина седовласый, сухопарый и вытянутый по вертикали так, как и полагается быть вытянутому законченному педанту и зануде, пожевал немного серую губу, бегая серыми цепкими глазками по бумаге, потом попытался просветлеть лицом, что получилось лишь отчасти, и вежливо осведомился:

  — Вы боитесь высоты, господин Кроссенбах?

  — Обожаю, — ответил Лео.

  Вообще-то высоту он совсем не обожал.

  Не то, чтобы испытывал страх, но и любви особой не было.

  Не карабкался в горы, не совершал прыжки с парашютом, не покорял небоскрёбы.

  Не испытывал восторга, повиснув в страховке над пропастью.

  Он не боялся смотреть из окон верхних этажей. Но и не было дурного искушения свеситься с карниза вниз головой над бездной.

  Но сейчас ему хотелось забраться повыше.

  Поближе к дождевому небу.

  Дышать серой влагой, промыть мысли спелыми каплями.

  И быть подальше от тягучей, тяжёлой, тёмной земли.

  — Хорошо, — ответил портье.

  И тут же спросил:

  — А есть ли особые пожелания к виду из окон?

  — Деревьев побольше…

  Лео улыбнулся виновато, будто говорил о чём-то нескромном.

  — Так, чтобы лес… Ну, или почти как лес.

  — Это возможно, вполне возможно, — заверил его портье.

  Зашёл за стойку и склонился над столом.

  Лео ожидал, что он начнёт щелкать клавишами… хотя никакого компьютера не было видно.