Себастиан успел подойти к столу и вернуться с вазочкой, которую теперь озадаченно крутил лапой, приговаривая: «моя трубочка отмечена, она точно в ноздрю гориллы пролезает…»

  А потом, протянув порошок уродцу и фее, прошептал растроганно:

  — Ребята, тяните без церемоний. Я забыл, где чья трубка, да и какая, к проклятой матери, разница, если мы сейчас все перетрахаемся!

  — Точно, — подтвердила фея и приняла новую порцию.

  После нового холодяще-жгучего спазма трансляция старого фильма в голове у Лео отключилась.

  Остались только картинки из клуба, с переменной яркостью и периодической расфокусировкой.

  Лео, обрадованный сведением сознания воедино, принял ещё одну порцию и радостно возопил:

  — Мы же так всё прикончим! Давай закажем другую вазочку, только не прозрачную, а красную? Я видел, и такие носят!

  Фея, вытирая фарфоровый нос, сурово погрозила ему.

  — Не вздумай, малыш! Не хватало мне ещё раз потерять тебя.

  — Точно, — подтвердил Себастиан. – Это, тварь такая, совсем другой порошок. К нему иногда спиртовку заказывают. И принимают его иначе, а смешивать – вообще нельзя.

  И выразительно провёл краем вазочки себе по шее.

  — Не печалься, Лео. После третьего занюха можно голос Режиссёра у себя в голове услышать!

  Лео замер и вслушался.

  Он услышал, но не голос, а голоса.

  Многочисленные, ревущие от восторга, долетавшие откуда-то снизу.

  — Купился! – радостно завопил Себастиан и хлопнул лапой о бархатный край барьера.