Потом покачнулся…

  Лео невольно вздрогнул.

  …и, потеряв равновесие, полетел вниз с самого верхнего края помоста.

  В наступившей тишине послышался резкий и отчётливый удар тела о доски сцены.

  Но действие, против ожидания Лео, нисколько не прервалось и помощь к карлику не поспешила.

  Спектакль пошёл своим чередом и хор затянул песню о необходимости «прощения заблудшего».

  «Вернись к нам, брат!» торжественно провозгласил хор.

  «Вернись!» возопил выскочивший на сцену воскресший карлик.

  Уже не плеск, а грохот оваций оглушил Лео.

  — Любовь и прощение! – скандировал зал. – Любовь и прощение!

  Карлик пронзительно завизжал и хор, торжественно сойдя со ступенек помоста, слился в единую пульсирующую и вибрирующую под пронзительно-алым светом прожекторов биомассу.

  Животный, неодолимый страх охватил Лео.

  Его вырвало, тягучая зелёная струя полилась на пол.

  Он заткнул уши и закрыл глаза.

  С минуту сидел в наступившей темноте.

  А потом открыл глаза и освободил от ладоней уши.

  И понял, что темнота и тишина – вовсе не плод его усилий.

  Свет в зале был выключен.

  И сидел он один.

ВОСКРЕСЕНЬЕ.

  — Что-нибудь выпьешь?

  Мягкие кресла с круглыми ножками. Стены кабинета обшиты полированными панелями светлого дерева. Бра на тонких ножках с зелёными юбочками-плафонами.

  Сонно крутятся лопасти вентилятора.

  Окна наглухо закрыты шторами, но ночная тьма просачивается тонкими струйками сквозь белые створки, наполняя комнату сонной одурью.