— Сие есть плоть моя, — подхватила она молитву. – Вкушайте тело моё!

  И Лео погрузил язык в её влагалище, ритмичными движениями разжигая огонь женской страсти.

  Затем кончиком языка прикоснувшись к клитору, превращая его в набухший розовый бутон.

  И снова погрузил язык в плоть, уже отзывающуюся жаром на его ласки и источающую первые порции пьянящей влаги.

   — Плоть моя – медовые соты, — тихо произнесла Эмма.

  И Лео почувствовал, как её язык касается его мошонки.

  Она нежно и осторожно перекатывала языком его яички.

  А потом влажными губами поцеловала самый кончик его члена, слизав тягучую капельку с его головки.

  Потом нежно пробежала пальчиками по члену, от основания до головки.

  И несколько секунд играла с ним, словно с шаловливым зверьком.

  А потом охватила губами, глубоко пропуская в рот, и продолжая между тем игру языком.

  Лео в бешено-сладкой истоме едва контролировал себя, продолжая разжигать её плоть.

  Он ждал и ждал, когда же начнёт она ритмичные движения навстречу рывкам его уже наполненного семенем члена, и, почти обездвиженный её плотью, тщетно пытался сильнее подать член навстречу её заглатывающим движениям.

  А Эмма всё играла и играла с ним, то будто насаживаясь ртом на тянущийся к ней багровый комок мышц, то отпуская его и возобновляя игру пальцами по всей длине крайней плоти.

  Она и сама достигла крайней степени возбуждения: Лео чувствовал, как жидкость влагалища стекает по его подбородку и ягодицы подруги всё сильнее прижимают его голову к тёмному граниту.