По его расчётам (разумеется, неверным) отель должен был быть где-то сбоку.

  Справа. В крайнем случае – слева.

  Но где-то рядом, где-то сбоку, и уж точно должен быть виден сквозь ночь огромным светящимся айсбергом.

  Но отеля не было ни справа, ни слева.

  Видны были только отдельные огоньки фонарей в отельном парке.

  Да, линии парка и светлые пятна освещённых участков проступали вполне отчётливо, и это доказывало, что стекло не тонированное и вполне пропускает свет, и вполне позволяет рассмотреть окрестный пейзаж, на котором… отсутствует «Оберон».

  Один раз Лео показалось, будто где-то внизу он видит остатки давно разрушенного строения, осыпающиеся от ветхости стены, густо увитые диким виноградом.

  Но видение это быстро мелькнуло под неверным звёздным светом, показалось на мгновение – и исчезло, растворившись в сгустившейся тьме.

  Лео продолжил свой путь, и вскоре возросшая крутизна подъёма заставила его бороться с подступившей одышкой.

  Лео подумал, что в стеклянной этой спирали не помешало бы проложить траваллатор, а то и вовсе заменить странную конструкцию самым обычным лифтом, что было бы, разумеется, и дешевле и проще.

  И на исходе этой мысли путь его оказался окончен и гость оказался… перед широкой лифтовой площадкой и перед украшенным двумя бронзовыми колоннами и двумя фигурами сфинксов входом в Хрустальный зал.

  Удивлённо бурча, Лео подошёл к лифтовым дверям и прислушался.