Человечки под шкафом беспокойно зашевелились.

  — Может, всё-таки отправить тебя в больницу, Вилли? Тебя там переоденут в новенькую, чистую пижаму. И ты не будешь шляться по заброшенным гаражам, подбирая грязные железяки. Зачем они тебе нужны, Вилли? Что ты опять задумал?

  Лео молчал.

  — Раздевайся! – скомандовала мать. – Догола!

  И достала из-за шкафа тонкий металлический прут.

  Лео медленно разделся, удивляясь тому, насколько сейчас спокойны его руки.

  — Руки на затылок и лицом к окну!

  Боль была резкой и жгучей.

  Человечки испуганно верещали.

  Лео молчал, прикусив зубами губы, и лишь вздрагивал под ударами, стискивая ладонями затылок.

  После шестого удара мать остановилась и отбросила прут.

  Лео чувствовал, как кожу на спине продолжает облизывать пламя.

  — Повернись…

  Лео послушно повернулся, продолжая удерживать ладони на затылке.

  Мать начала медленно снимать с себя одежду.

  Это было пострашнее порки.

  — Ты сделал мне дурного ребёнка, Вилли. Нам нечего стесняться, мы уже в аду. Мы оба подохнем здесь, Вилли, можешь в этом не сомневаться. Похоже, мне снова придётся распалить твой блуд, чтобы навеки остаться с тобой. Не так ли, развратная дрянь?

  Лео попятился.

  — И не смей снова хныкать!

УТРО МЁРТВЫХ.

  На женщине не было живого места.

  Опалённая кожа висела клочьями.

  Запах дыма, резкий и тошнотворный, исходил от её чёрной плоти.

  Она услышала шорох и похожий на слабый шлепок звук удара ладони о дверной косяк.