— В какой уж раз, и на одну и ту же шутку!

  — Да я тебя впервые вижу, — заплетающимся языком еле произнёс Лео и снова пристроился к заду феи.

  — Начинается! – сообщил примат и показал на подиум. – Начинается!

  Лео, перегнувшись частично через плечо феи и частично через барьер, во все замутневшие глаза смотрел на разворачивающееся перед ним действо.

  Под протяжную мелодию флейты, которая попеременно казалась Лео то духоподъёмно-торжественной, то плавно-печальной, то однообразно-заунывной, обнажённые смуглые парни выкатили на подиум какое-то странное плоское сооружение на колёсах, представлявшее из себя странную смесь из передвижной платформы с высокими для такой конструкции лакированными краями (оставлявшими центр платформы совершенно открытым для зрителей), и декадентски-претенциозного кабриолета, сходство с которым придавал пухлый и широкий бело-облачный диван, закреплённый у самого края платформы.

  Посередине платформы, привязанная верёвками к металлическим распоркам, в позе распятого апостола Андрея лежала девушка, которую…

  Лео поначалу принял распятого за девушку, поскольку тугая и приподнятая то ли в испуге, то ли в возбуждении грудь было первым, что он увидел.

  Её соски, алые от прилившей к ним крови, буквально загипнотизировали его, надолго приковав взгляд.

  И волосы, тёмными волнами расходившиеся по белому глянцу платформы, так же не отпускали, магнетизирующей силой фиксируя зрачки на чёрной своей красоте.