— Сегодня, в этот пятничный вечер мы собрались здесь, чтобы воссоединиться с Создателем и снова пережить мистерию смерти и возрождения. Мы знаем, с чего начнётся наш праздник. Мы знаем, чем он закончится. Но радость наша не омрачается предчувствием беды, нет – это тьма грядущего бедствия освещается и развеивается предчувствием новой радости. Мы ведаем горе, которое нам предстоит пережить вслед за счастьем, ибо мы все уже испытали его горький вкус, но мы ведаем и счастье, которое придёт к нам вслед за горем, ибо мы и его испили полной, пьянящей чащей и продолжаем пить до сих пор. Но истинную сладость мы вкусим сейчас, накануне кошмара!

  И тут штормовой гром слаженных, будто отрепетированных заранее аплодисментов обрушился прямиком на голову Лео, так что тот мысленно прошептал слова признательности душной и зловонной маске за то, что та хоть немного, но прикрыла несчастную голову от плещущего буревого потока.

  — Подлинную сладость!

  Незримый оратор от торжественных зычных возгласов перешёл к звериному рёву, да такому надсадному, что Лео заподозрил его в употреблении изрядной порции порошка из прозрачной вазочки (а вазочки эти, как Лео заметил, шустро разносили и разносили официанты по столикам).

  — Как мы отметим праздник? Чем украсим святой этот вечер?

  — Осквернением! – ответствовал хор женских и мужских голосов.

  — Чего мы хотим?! – бесновался оратор.