«Или это торговая марка» мысленно дополнил рассказ Лео. «Или вообще… чужое пальто. Вот так приключение ей выпало!»

  — И вы приняли предложение Хозяина?

  Даже его, отчаявшегося бродягу, удивляло бесстрашие и фатализм спутницы.

  — Он сказал, что это театральное представление вернёт мне память.

  — И вы поверили ему? – продолжал допытываться Лео. – С чего ему заботиться о вас, возвращать вам память?

  — Но и вы поверили, — возразила Эмма.

  — Мне деваться было некуда! – с некоторым возмущением в голосе заявил Лео.

  — Мне тоже, — ответила Эмма.

  И бросила салфетку на стол.

  — Вы закончили с рёбрышками? Пойдёмте отсюда, мне что-то дурно… Должно быть, оттого, здесь становится шумно!

  Ресторан и в самом деле загудел уже множеством разноязыких голосов, стал наполняться звоном бокалов и резким звяканьем вилок и ножей. Звуки этого отчаянно фальшивящего, нестройного хора начали становится всё отрывистей и надсадней, будто людей, всё более и более наполняющих зал, начли исподволь бить короткими разрядами тока.

  И в этот хор стали вплетаться детские голоса.

  Лео заметил, что ресторан и впрямь стал напоминать семейный: по залу во множестве забегали дети, юрко протискиваясь между столами, вереща и на ходу хватая взрослых за ноги.

  «Боже мой! Только не водите их здесь в туалет!» мысленно попросил родителей Лео.

  И пошёл вслед за спутницей.

  Где-то у самого выхода, там, где нестройный гвалт, перерастая постепенно в монотонный шум, остался уже за спиной, навстречу им понёсся мужчина в бежевой изрядно помятой пиджачной паре, в котором Лео, к удивлению своему, узнал одного из туалетных любовников, столь внезапно растворившихся в воздухе.