От безумной страсти у него меркло и мутилось сознание, и временами казалось, будто у него и впрямь вместо мужской груди где-то внизу качается пышная женская, а бешено бьющийся в пустоте член – это и впрямь клитор у преддверия новообретённого влагалища.

  Слюна ручьями била во рту, и кляп потемнел от жидкости.

  Её член вошёл в него, сначала где-то до половины, а потом, после нескольких плавных движений, и на всю длину, так что головка его стала сладко ходить и вращаться в глубине его тела.

  Её руки снова охватили его грудь, властно и по-мужски сжимая тело.

  И тут её движения стали резкими и бьющими, подлинно агрессивными движениями истинного насильника.

  Она беспощадно трахала его, ибо это трудно было назвать всего лишь совокуплением.

  Нет, это был трах, жёсткий и сладко-жестокий, пробивающий и подчиняющий жертву трах.

  И Лео мог бы поклясться, что гладкий полимерный член его подруги с каждым заходом вглубь обретает жар и живое напряжение плоти, в считанные мгновения превращаясь в алчущую страсти, надменную и завоевательную мужскую плоть.

  — Да, сука! Да, вонючка! Шлюха сортирная! – вопила Эмма, приходя в крайнюю степень возбуждения.

  Ладонью правой руки она сжала его живот. Потом её пальцы пробежали вниз, нащупывая клитор-член.

  И вот, нащупав крайнюю плоть, она стала гладить её, а потом – её охват стал жёстче, и началась насильственная и окончательно сводящая с ума Лео мастурбация.