Глава седьмая

Истина

И вот уже третий раз она оказалась на паутине мостков над старым болотом. Над местностью снова царили странные серые сумерки, пахнущие сыростью и затхлостью.

На этот раз ее уже ждали. Совсем недалеко от того места, где оказалась Женя, стоял Заячья Маска и, спрятав руки в карманах, смотрел по сторонам, слегка запрокинув голову вверх. Можно было видеть острые очертания его подбородка и сильно выступающий, как будто гипертрофированный, кадык.

Во сне голова не болела и не тошнило. И это придавало такой несказанной легкости, что даже окрылило Женю.

— Привет,- она крикнула это как можно громче,  радуясь тому, что каждая буква слова не отдавалась жуткой болью в мозгу.

— Привет,- Заячья Маска вытащил руку из кармана и махнул ей.

— Почему я снова здесь?- она подошла к нему.

— Я хочу показать тебе кое-что. Пойдешь?

Она неопределенно пожала плечами. Раз уж снова оказалась здесь, да еще и голова не раскалывалась, то почему бы не растянуть удовольствие? Уже становилось интересно, что такого может таить в себе это загадочное место.

На этот раз болото закончилось как-то неожиданно быстро. И местность оказалась за ним очень интересной. Здесь было не так серо как на болоте, но темно-зеленые луговые травы и скромные цветы были укрыты густым туманом. Местность была холмистая и сплошь укрытая травами, да кое-где выглядывали голые камни, подобно крошечным стражам этого места.

Где-то вдали за холмами виднелся пышный лес с незнакомыми и непривычными глазу деревьями.

— Что ты здесь хочешь мне показать?- Женя иронично изогнула бровь.- Уж чего-чего, а природы я точно насмотрелась. Недаром живу в Сибири.

— Здесь может быть не только природа. Это место может быть любым. Каким только ты пожелаешь. Сейчас я тебе покажу.

Они взобрались на вершину самого высокого холма и остановились.

Холм был совсем невысоким, но почему-то казалось, будто они взобрались на вершину мира. Бескрайние пространства расстилались вокруг. Сначала луга, по которым они шли, затем причудливый лес, за ним  березовая рощица, которая постепенно переходила в густой хвойный лес, а на самом горизонте – высокие-высокие скалистые горы, очерченные широкой рекой.

— Почему так странно все выглядит?- Женя нахмурилась.- Виды местности слишком быстро переходят друг в друга, да и такое ощущение, будто мы видим больше чем надо. Смотрим с холма, а ощущение будто из окна самолета.

— Потому что это не обычное место,- Заячья Маска негромко рассмеялся. У него был очень мягкий смех.- Здесь может быть что угодно. Что захочешь. Закрой глаза.

В ее ушах все еще звучали отголоски его смеха. Внезапно она поняла, что и его голос крайне приятен и будто бы напоминает о чем-то бесконечно родном.

 А потому она просто повиновалась.

— Что дальше?

— Теперь просто представь место, которое тебе хотелось бы увидеть прямо здесь и сейчас.

Женя задумалась. Она никогда не была из тех, что мечтал путешествовать по миру или жить в огромном красивом мегаполисе. Ей просто хотелось жить по-своему и неважно где. Поэтому не было конкретного места, где ей хотелось бы оказаться.

 Но почему-то вспомнилась поездка с мамой в областной центр пару лет назад. Тогда ей нужно было пройти очередную медицинскую комиссию для подтверждения инвалидности, а Жене купить форму к школе. И вот перед ее внутренним сознанием появились образы улочек, по которым они гуляли после завершения медкомиссии, какие-то мелкие магазинчики с канцелярией, торговый центр, по которому они ходили в поисках формы и маленькая дешевая кофейня с ужасным кофе, но безумно вкусными десертами.

Женя открыла глаза, чувствуя как щемит сердце.

И вместо леса перед ней расстилался тот самый город, где они бродили с мамой! В точности те же самые улочки и дома. Спустись – и снова окажешься в том моменте.

Женя пораженно выдохнула, разглядывая мир под собой.

— Видишь?- Заячья Маска слегка толкнул ее локтем.- Это не просто мрачный лес с болотом. Это место твоих фантазий. Попробуй еще раз.

Она снова закрыла глаза и на этот раз воскресила в своей памяти локации любимой игры. Мгновение – и с холма видно уже фэнтезийные замки, поля, расселины и мрачные руины.

— О, недурно,- оценил Заячья Маска.- Третья часть?

— Ага,- теперь Женя широко улыбнулась.- Моя любимая. А… это все не исчезнет?

— Нет. Мы можем спуститься вниз.

 — Ух ты!

Женя первой побежала вперед. Она всегда мечтала побывать на любимых локациях лично. Рассмотреть все красоты не в пиксельном качестве, а самом натуральном, чтобы можно было притронуться рукой.

И все оказалось действительно как настоящее! Женя долго бегала по сменяющимся локациям и ландшафтам, смотрела на знакомые деревья, скалы, гуляла по коридорам замков и дворцов. Все было прекрасно… вот только людей не было. Лишь Заячья Маска неотступно следовал за ней по пятам.

— Почему так пусто?- она остановилась посреди просторного полуразрушенного коридора дворца.- Почему кроме нас никого здесь нет?

— А тебе нужны люди?- голос Заячьей Маски прозвучал несколько… пренебрежительно?

— Да в общем-то нет,- не покривила душой Женя.- Просто… странно это. Вокруг ни души, хотя в игре на этих локациях была куча персонажей.

— Если пожелаешь, ты можешь добавить их сюда. Только они будут недвижимыми куклами. Без души.

— Почему?

— В Лесу живо только то, что имеет душу. И даже Иллюзорные луга не могут создать живое подобие человека.

Эти слова показались Жене странными, но она не хотела над ними задумываться, не хотела накручивать себя попусту. А потому лишь тряхнула головой, закрыла глаза и живо нарисовала себе в голове другую картину. На этот раз она представила себе бескрайние космические просторы, а затем переместилась на одну определенную планету. То снова была локация одной из ее любимых игр.

Открыв глаза и рассмеявшись, она бросилась исследовать новый мир.

Жене начинало нравиться это место. Тихая лесная чаща из жестколистных деревьев – дуба, оливы, земляничного дерева, — окутанных густым сизым туманом. Несмотря на темноту, здесь не было страшно. Эта тьма мягко окутывала, как мать прикрывает дитя своей теплой пуховой шалью.

Жесткая трава плетеным ковром ложилась под ногами, мох на стволах деревьев мягко щекотал руки, когда те случайно касались его. Над этим местом царила вечная звездная ночь, и Женя сразу вспомнила то место, где когда-то перед Карнавалом принимал ее Лесоцарь. Только это место было иным… не таким властным.

Она снова оказалась одна наедине со странными видениями этого места. И со своими мыслями

На этот раз Жене нужно увидеть Нутро. Именно так сказал Лесоцарь, посылая ее сюда. «Ну и где же ты?»- рассеянно подумала девушка.

Туман сгустился, превратившись в молочную реку, струящуюся между толстых искривленных стволов. Девушка решила, что стоит последовать за этой рекой. В этом месте никогда не бывает ничего просто так.

Дорогой она размышляла о предыдущем своем видении. Лес видел ее гостеприимной хозяйкой маленького домика, привечающей множество гостей домашним печеньем. Что за бред! Это не она.

Туманный поток, что нес ее вперед, все больше сгущался. И наконец скрутился в огромное туманное озеро.

Деревья здесь приобрели странный вид. Плотным строем они обступили небольшую полянку, согнулись в поклоне и переплели свои кроны, образуя большой, плотный ком ветвей в самом центре небольшого пятачка земли. А туман вихрился вокруг этого кокона.

Это могло быть только Нутром. Женя слышала ту негромкую музыку, что издавало это существо.

«Подойди к нему!»- прогрохотал голос Лесоцаря прямо в ее ушах.

Женя вздрогнула. Она успела позабыть об этом чудовище, которое, казалось, выглядывало из-за ее плеча.

Она сделала осторожный шаг в сторону огромного кокона из ветвей. Туман услужливо расступился перед ней, уступая дорогу.  А Нутро – показалось ли? – как будто бы напряглось.

«Быстрее!»- возопил Лесоцарь.

Женя прикусила губу и ускорилась. Оказавшись около кокона, она почувствовала исходящее от него тепло и слабый, освежающий запах. Отчего-то Нутро  казалось девушке самым настоящим, что было в Лесу. И самым добрым.

Касаться его казалось кощунством, но вместе с тем это было необходимо. Она чувствовала это. Рука неуверенно поднялась в воздух, застыла на миг в неподвижности, а затем смело устремилась вперед.

Корни злобными кошками устремились ей навстречу. Женя испуганно одернула руку.

«Нутро можно трогать только сердцем»,- прогрохотал в голове голос Владыки Леса.

— Сама разберусь,- огрызнулась вслух Женя.

Местные выкрутасы уже не удивляли. Раз это – Нутро Леса, а Лес пожирает эмоции и воспоминания, то нужно лишь направить к нему все свои сокровенные мысли и переживания.

И Женя сделала это. Буднично вызвала в голове образ матери, воскресила в ушах крики отца, вновь увидела насмешливые лица одноклассников. Ее это уже ни капли не трогало, сказать по правде.

Нутро в переплетении древесных ветвей, однако, все равно отозвалось на печаль в ее сердце. Древесные оковы постепенно расплетались, спадая на землю. Женя видела размеренно бьющуюся желеобразную плоть Нутра глубокого темно-бирюзового цвета.

Постепенно ее мысли начали бледнеть, будто стираемые ластиком карандашные наброски. Теперь ее еще меньше трогали собственные воспоминания. Пришло умиротворение, захотелось прикрыть глаза, заснуть, а проснуться уже в том самом домике на окраине обширного луга…

Женя резко сжала кулаки.

Именно Нутро должно было ее одурманить и вселить необходимый Лесу образ!

Подсознательно решив, что стоит делать дальше, она продолжила думать о том, что оставила дома, вспомнила все свои обиды, даже самые мелкие, вроде полученной в подарок игрушки другого цвета. Нутро жадно питалось ею А потом – резко! – выкинутый вперед кулак и неистовое желание вернуться домой в голове.

Нутро, раненое, возопило. В голове вторил ему рев Лесоцаря.

Голова Жени взорвалась болью, но мысли, навязываемые ей Нутром, исчезли в один миг. Она отпрыгнула в сторону от огромного кокона ветвей, прекрасно понимая, что сейчас может последовать ответная атака. Однако этого показалось мало, и пока желеобразная туша переливалась всеми оттенками алого в переплетении скрюченных древесных пальцев, девушка бросилась прочь.

Существовало две угрозы: реальная, что осталась позади, и Лесоцарь, который своими силами может достать ее гораздо раньше. Женя буквально чувствовала присутствие Владыки Леса за своим плечом.

Теперь все, что приветило ее раньше, восстало теперь против. Туман сгустился, сделав все вокруг непроглядным,- приходилось бежать ощупью. Деревья девушка старалась не трогать – слишком живо представлялись гибкие ветви, окружающие само Нутро. Такие запросто могут схватить в свои оковы.

Убежать далеко не удалось. Спустя буквально несколько минут в лицо Жени ударил рой насекомых. Эти мерзкие мелкие создания с тонкими крылышками и липкими лапками облепили лицо, стараясь залезть в рот, нос и уши. Она закричала, замахала руками, начала бить себя ими по лицу. Тщетно. Насекомых было столь много, что от них так просто не избавиться. В это же время деревянные щупальца подобрались к ее лодыжками и обвили их, будто желая облобызать.

— Ты жестоко поплатишься за все это!- перед ней из густого молочного тумана соткался Лесоцарь.

Женя, лежа на земле, молчала. В этот миг ей казалось, что ничего хуже быть уже не может. Она лишь постаралась подумать о чем-то более светлом. Например, о карих глазах, что с добротой смотрят на нее, а в их глубине играют рыжие солнечные лучи. Или о серьезном взгляде усталых серых глаз из-под дурацкой маски… Интересно, каково лицо под этой маской?

Лесоцарь горой звериных шкур возвышался над ней. Красные огоньки в глубинах его глазниц сделались больше обычного и теперь жутким светом освещали лошадиный череп. Рябиновый посох в костлявой руке был высоко вздет в воздух.

— Я хотел видеть тебя одной из нас,- из раскрытой пасти черепа повалил пар.- Но ты упорно продолжаешь отказываться от даров Леса. А значит, ты будешь предана Поглощению… как и твой друг.

Сердце больно кольнуло. Неужели, это в самом деле конец? Такой глупый и бессмысленный. Ну, по крайней мере, теперь она знает, что не одна.

Женя закрыла глаза в ожидании своей судьбы.

Однако ничего не последовало. Она услышала странные недовольные звуки со стороны Лесоцаря, а затем он просто исчез вместе с легким порывом ветра.

Путы на ногах ослабли, а насекомые свободно взвились в темное небо. Наступила оглушающая тишина.

Женя поднялась не сразу, ожидая, что ее мучитель скоро вернется, однако этого не последовало. Темный туманный лес был точно таким же, как она пришла в него.

Лесоцарь ушел, а Нутро, судя по всему, не собиралось ее преследовать. Это единственная возможность сбежать. Но куда? Как выбраться из этого места?

Не зная, куда двигаться дальше, она встала и побрела наугад.

В глубине леса продолжало бушевать ярко-алое Нутро. Оно было бессильно отомстить беглянке, но в его власти было наказать виновных в ее появлении здесь.

Эта песня снова настигла его. Она врывалась в уши, вгрызалась в мозг и рвала когтями саму душу. С тех самых пор, как Лесу стали известны самые сокровенные его тайны, с тех пор, как он заглянул на самое дно своей души, эта песня то и дело настигала его.

Лютый, лютый зверь

Приходит в гости к нам теперь,

Лютый, лютый зверь…

Это невозможно слушать! Эта песенка, которая каждый раз в голове озвучивается мерзким визгливым детским голосом, доводит до безумия.

Он чует, что истинный облик рвется наружу. А это может значить только одно: Нутро Леса пробудилось и было очень зло. И Река! Она звенела…  и алая лобелия в руках Слепца…

Лютый, лютый зверь

Срывает дверь с петель…

Заячья Маска хватается за голову, его пальцы вцепляются в волосы и буквально вырывают их. Хочется сорвать с лица эту дрянь, что вечно мешает дышать и есть… но тогда истинный облик покажет себя во всей красе. И никакие чары не смогут спасти.

Он помнит, что где-то совсем рядом Слепец – этот наглый мальчишка наверняка сейчас в ужасе – и нелепый, безрассудно храбрый чужак.

— Ухходите…- прохрипел сквозь жуткую головную боль Заячья Маска.- В… в Долину…

— Что?- глупо переспросил Саша.

— Прочь!- зарычал Посланник, чувствуя, что маска на лице треснула.

— Эй…

— Ты дурной совсем?!- это уже пришел в себя Слепец.- Сказали же уходить! Возьми меня за руку и бежим. Здесь не далеко.

Заячья Маска слышал, как противно зазвенели хрустальные цветы под ногами двух мальчишек – если один старался ступать бережно, то другой совершенно не беспокоился о ценных растениях. Затем звуки их шагов и короткие слова стихли вдали.

Лютый, лютый зверь…

Нужно дать ему свободу. Тонкие пальцы сдернули с лица глупую бутафорскую маску зайца.

Волк пришел.

В худенькой мальчишечьей руке было невероятно много сил. Сане было даже больно в тех местах, где пальцы цеплялись за его ладонь. У мальчика были нестриженные ногти, и от этого было еще больнее.

Слепец бежал вперед, уверенно, ловко обходя все изгибы Реки, будто был зрячим. Саша же то и дело спотыкался, отвлекался на боль в руке и желал обернуться, взглянуть хоть одним глазком на то, что творится за спиной. Ему хотелось знать, почему лесные жители так страшатся внешне спокойного и замкнутого Заячью Маску. «Ну говорят же, что в тихом омуте черти водятся,- подумал он.- Такие молчуны часто оказываются теми еще… ой!»

Он снова споткнулся и на этот раз упал, завалившись вперед. Слепец остался твердо стоять на ногах.

— Как можно быть таким кривоногим!- раздраженно воскликнул он.

— Прости,- сконфуженно пробормотал Сашка.

— Только не смотри назад!

— Почему?

Слепец скривился. И промолчал. Лишь дернул его за руку, как недовольная мать дергает расшалившегося ребенка.

— Просто не смотри.

Даже спиной Саша чувствовал, что там происходит нечто необычное, страшное и… пугающее. Инстинкты кричали ему, что действительно не стоит оборачиваться.

И все же он посмотрел. Там, за спиной алым цветом клубилось нечто огромное. Хрустального поля прекрасных цветов уже не было.  Там, где были красивые соцветия, выросло огромное существо, прячущееся в багровых облаках дыма. Очертаний его было не видно, однако явственно очерчивалась огромная волчья пасть и безумные глаза. Этого… существа не было слышно, но безмолвие делало его еще более ужасающим.

— Я же говорил не смотреть!- Слепец пнул его в бок.

— Это он?- совершенно не заметив боли, выдохнул Сашка.

— Его истинное обличье.

— Что такого нужно натворить, чтобы стать таким?

— Я не знаю,- честно признался мальчишка, снова дергая его за руку.- Но Заячья Маска не просто так много лет был ближайшим помощником Владыки.

— И ты не знаешь… из-за чего он оказался здесь?

— Это не мое дело,- фыркнул Слепец.- Вставай и идем дальше. Туманная Долина близко.

— Он говорил, что простым лесным жителям туда нельзя.

— И? Хочешь вернуться назад и идти мимо этого чудовища?

Саша покачал головой, хоть его собеседник и не мог этого видеть. Поднимаясь на ноги, он не смог удержаться, и снова посмотрел назад. У людей вообще есть странная тяга смотреть на все ужасное и смертельное. Казалось бы, вот жуткий монстр, который хочет сожрать тебя, нужно бежать как можно быстрее прочь, но нет, ты стоишь и завороженно разглядываешь черную бездну пасти и острые штыки зубов. Быть может, это древний инстинкт жертвы перед хищником, а может, просто глупость – неизвестно.

Страшное месиво из шерсти и зубов было все еще там, на разрушенном хрустальном лугу. Оно бушевало. Но в какой-то момент рядом с ним появился еще кто-то. Высокая большая фигура. Сашка заметил блеск белого черепа, а под ним – меховую мантию.

Хозяин Леса. Владыка.

Сашка уже видел его тогда, рядом со своим дедом..

— Там… этот появился,- прошептал он.

Слепец уже и сам это понял.

— Владыка пришел утихомирить Заячью Маску. Нам нужно идти дальше, пока он нас не заметил.

Они снова пустились в путь. Сашка больше не оглядывался, боясь, что Лесоцарь может увидеть его и тогда точно наступит конец. И он не сможет спасти Женю.

Мир начал будто бы крошиться, расслаиваться. Река рассыпалась на множество мелких кристалликов. А в матовой черноте, что заполняла пространство вокруг, начали появляться проплешины.

— Кажется, мы скоро выберемся отсюда,- сказал Сашка.

— Почему ты так решил?

Молодой человек описал все, что видел вокруг.

— Действительно похоже на выход,- фыркнул Слепец.

— А что там, по другую сторону?- он говорил тихо, будто боясь, что два чудовища за их спинами могут услышать этот незамысловатый разговор.- Типа Туманная Долина… и что дальше?

— Да не знаю я! Не донимай глупыми вопросами. Я сам впервые окажусь там не на лесном празднике.

— Тебя разве не накажут? Туманная Долина вроде запретное место.

Слепой мальчик вздохнул и еще долго после этого медлил с ответом.

— Заячья Маска хоть и засранец, но все-таки мой друг,- проговорил он неожиданно спокойным и тихим голосом.- Он много сделал для этого места, пусть с первого взгляда так не кажется. Да и со второго тоже… В общем, он попросил — я помог. Больше не о чем разговаривать.

Сашка потупился и как-то сник. Мир вокруг продолжал рассыпаться, становясь все бледнее с каждым шагом.

— Сейчас вопрос в том, что ты собираешься делать в Туманной Долине. Я доведу тебя до туда, а потом спрячусь неподалеку, пережду какое-то время и вернусь назад. Надеюсь, что от Хрустального Поля хоть что-нибудь осталось.

— Мне нужно найти Женю и вернуться домой,- молодой человек ни на минуту не задумался о своих целях.

— Не думаю, что у тебя что-то получится.

Ну и пусть. Нужно хотя бы попытаться.

К этому времени мир совсем побелел. Вернее, стал бесцветным, как существа, много лет прожившие под землей. Еще пара шагов и причудливое место исчезло. Глаза обожгло солнцем, а голову сдавила невероятная тяжесть. Саша отпустил руку Слепца и схватился за виски.

Это место давило и вселяло негативные эмоции. Их окружали унылые, слегка пожелтевшие лиственницы, укрытые застиранным небом с блеклой вышивкой круглого солнца. Холм, на котором они оказались, спускался вниз темными соснами, и низина, в дальней части которой виднелось озеро с островком, казалась еще более темной и депрессивной.

Сашке вспомнилась его первая осень в городе. Когда ему приходилось вставать в обветшалой квартире, есть скудный завтрак и выходить в городское уныние. Двигаться в школу, которая казалась пастью жуткого монстра, а ученики – зубами в ней. Единственным ярким пятном были вечерние звонки дедушки из деревни, да его старенький, латанный-перелатанный рюкзак.

— Что это вообще такое?- помнился Сашка сквозь головную боль и противную, тягучую тоску.

— Она туманит твой разум,- судя по голосу, на Слепца это место никак не действовало.- Забирает все плохое, что у тебя есть. Она так питается.

— Ты тогда почему нормальный?- простонал Сашка.

— Я житель Леса, я отдаю ему свои дары. Лес получает от меня все, что ему нужно.

— А мне-то что делать сейчас?

— Не знаю

— Ну спасибо!

Сашка повалился на землю. Туманная Долина вгрызалась в его мозг, жадно присасываясь к малейшему неприятному воспоминанию и вытягивая его все больше на поверхность.

Вот мама, которая встречает его после школы с улыбкой и предлагает пообедать – и она же, с красным злым лицом, швыряющая в него поварешкой и кричащая: «Как же меня все достало!». Отец, который предлагает подвезти его до школы – и он же, дающий ему звонкую пощечину за полученное замечание в дневник. Дедушка, ведущий его под руку в первый класс в деревенской школе – и его бездыханное тело с разбитой головой под стеной дома. Приятели, протягивающие ему первую баночку пива с широкими улыбками – и их гогот, когда они показывают фотографии пьяного Сашки, склонившегося над уличной урной. И Женька, такая теплая, звонко смеющаяся совсем рядом – и ее безразличные глаза, когда она смотрела на него после первой встречи здесь, в Лесу.

Туманная Долина должна быть счастлива, ведь она получила столько пищи.

Но Слепцу надоело смотреть на страдания Сашки и находиться в его компании. Он ткнул его под ребра, приводя в чувства, а потом еще и шлепнул слегка по затылку.

— Да хватит уже,- раздраженно проговорил он.- Сопротивляйся этому.

Сашка в ответ что-то неопределенно простонал.

Слепец снова ткнул его под ребра.

— Лес не любит, когда ты счастлив без его участия. Слышишь? Сопротивляйся.

Сквозь сильную головную боль до Сашки все же донеслись эти слова. И он решил попробовать. Сперва ничего не получилось – Лес все равно выводил его на негатив и жрал все сильнее, перетряхнув, наверно, уже всю его жизнь. А потом он отыскал нужный ритм. Его швыряют к очередному образу, выворачивают его черную сторону наружу – а Сашка, тем временем, старается изо всех сил вспомнить все то хорошее, что связано с этим образом, и даже приукрасить его своими мечтами. Он нарисовал рядом с матерью ее безумно вкусный рыбный пирог и ее полные руки, что ловили его в детстве, когда он падал. Отец рассказывал ему множество интересных историй своей юности, дедушка водил на охоту, а Женя… Сгорая от стыда и волнения, Саня представил, как целует ее, тогда за школой, когда помогал перебраться через забор и сбежать от отца.

Именно последний образ его и спас. Что-то в глубине Леса возмущенно запыхтело, попыталось укусить посильнее, да в другом месте. Но молодой человек уже весь был поглощен своей фантазией.

Возмущенно храпя, Лес и самая жестокая, голодная его часть – Туманная Долина – отступили. А головная боль скрутилась и засела где-то в глубине мозга тонкой пульсирующей точкой.

Сашка не сразу пришел в себя. Постепенно в него начало просачиваться окружение. Сначала он услышал, как шуршат деревья на довольно сильном ветру. Затем до него донесся запах влажной земли и собственного пота. И только потом Саша смог раскрыть глаза и снова оглядеться. Только теперь он увидел, что темная долина окружена плотным кольцом гор. Вокруг не было ни единого намека на переход к той странной дороге «под и над Рекой».

Слепец стоял неподалеку. Его пустые неподвижные глаза смотрели куда-то в пустоту, а лицо было повернуто в сторону озера.

— Спасибо,- негромко сказал Саша, в горле у него пересохло.

Мальчик пожал плечами.

— Теперь ты можешь идти дальше и оставить меня в покое.

Саня кивнул, едва удержавшись от порыва снова поблагодарить.

— Ну, я пошел тогда…

Поднявшись на ноги, он неуверенно пошел вниз с холма.

Женя не знала, где теперь искать выход. Темный туманный лес, окружающий Нутро, оказался совсем небольшим – около пятидесяти шагов в одну сторону и в другую столько же. Дальше пройти было невозможно, ибо туман настолько сгущался, что превращался в подтаявшее сливочное масло, обжигающее лютым холодом при каждой попытке прикоснуться к нему. Поскитавшись некоторое время по сырому лесу, Женя в конце концов вернулась на поляну с Нутром и села прямо на землю, привалившись спиной к одному из деревьев.

Нутро уже перестало бушевать к этому моменту. Алая пульсация постепенно стихла, перейдя в слабое мерцание. На Женю оно и вовсе не обращало внимания, будто бы напрочь позабыв нанесенную ею обиду. «Похоже, оно не может влиять на меня без участия Лесоцаря, потому что я еще не полностью принадлежу Лесу»,- решила Женя.

Чем дольше она смотрела на сплетение ветвей, что окружало Нутро, тем сильнее оно напоминало ей о том времени, когда мама пыталась заниматься макраме. Вернее, как, она сначала плела ловцы снов, а потом перебралась к браслетам и к полноценным большим настенным растяжкам – Женя не знала, как еще можно назвать эти огромные ажурные гобелены на стенах. Мама хотела их продавать, чтобы хоть как-то зарабатывать свои собственные деньги, однако в маленьком городке посреди тайги люди были практичными – суровая жизнь так приучила – никто не хотел платить за безделицы. Получить даром, в подарок – с радостью, а за кровные деньги – нет уж, увольте. Шло время, и квартира начала тонуть во множестве хлопчатобумажных нитей всех цветов и радуги и готовых изделиях. Еще хуже вышло с вязаными игрушками – большинство женщин старшего поколения умели вязать и могли соорудить нечто подобное самостоятельно, а молодежь просто смеялась над грубыми игрушками кустарной работы.

При виде матери Женя всегда удивлялась, насколько же сильно может захламлять жизнь хобби, именно такое, спокойное домашнее хобби, вроде вязания или раскрашивания картин по номерам. Ты занимаешься чем-то увлеченно, приобретаешь для этого необходимые материалы, делаешь еще больше и еще качественнее, количество готовых продуктов в доме растет, все знакомые уже устали от твоих подарков ручной работы – и вот ты в какой-то момент осознаешь, что окончательно потонул в своем хобби. Во всех смыслах.

Между тем, заниматься матери всегда было нужно чем-то. Она не могла просто так сидеть целыми днями дома у окна, попивая чай. Дочь уже выросла и не требовала много внимания. И вот Женина мать скакала от одного хобби другого, а углы квартиры заполнялись различными поделками, картинками и книжками. Однако в последнее время мама обычно просто читала какие-нибудь незамысловатые, глупые романы, потому что другие занятия ее сильно утомляли.

Ее болезнь прогрессировала, и это было сильно заметно. Активная, творческая женщина давно ушла, оставив бледную моль на диване с потрепанной книжкой в руках.

Женя слабо улыбнулась. Однажды она увидела фотографии матери в молодости, и они сильно ее удивили. На них была изображена красивая, жизнерадостная девушка, идущая по горам с большим рюкзаком за спиной, или стоящая в летящем платье посреди парка. Когда Женя была маленькой, а отец был все еще влюблен, он рассказывал ей как встретил свою будущую жену. Они учились в одном университете на разных факультетах. В университете проходило какое-то спортивное мероприятие в преддверии летних каникул. Было жарко, все разгоряченные лежали на траве стадиона, в том числе и отец с друзьями. Тут их благостное уединение прервали. «Вы чего разлеглись?!- воскликнула какая-то девушка, толкая отца носком кроссовка в бок.- Там еще эстафета сейчас будет!» Отец открыл глаза и в тот момент понял, что влюбился.

Какой-то низкий протяжный звук отвлек ее от мыслей. Женя внимательно взглянула на Нутро. Оно было почти полностью скрыто ветвями деревьев и, казалось, дремало. Звук исходил откуда-то из глубины леса.

Женя поднялась на ноги, чтобы проверить, что же там такое. Суставы ног ныли от долгого сидения в неудобной позе.

Звук не прекращался, продолжал гудеть на одной низкой ноте. Женя осторожно кралась по лесу, двигаясь в его сторону. Но после каждого шага казалось, что источник его меняет свое местоположение. И в конце концов в какой-то момент она поняла, что обошла небольшую рощицу кругом и вернулась обратно к Нутру. Оно уже успело почти полностью скрыться под ветвями деревьев.

— Выпусти меня!- встав напротив, потребовала она, а затем тихо добавила, как-то совсем уж жалобно:- Пожалуйста.

Сердце оставалось безучастным.

— Выпусти!- повторила Женя.- Я очень хочу домой… к маме.

В последние пару лет у них с матерью были плохие отношения. Женя считала ее отвратительно слабой, сдавшейся, сломленной. А Ирина не хотела вмешиваться в жизнь повзрослевшей дочери, давая ей пространство для свободного дыхания.

Однако так было не всегда. С самого рождения Женя была сильно привязана к матери. Родилась она у своих родителей немногим позднее того времени, когда они оба окончили университет в районном центре, мать была в декрете, а отец в то время хватался за любую работу, и вот на одной из них ему предложили перебраться на север, мол, есть хорошее место на лесопилке. И родители быстро собрали вещи, покинули родной город, собственных родителей и отправились в неизвестное захолустье. И жизнь потекла дальше своим чередом.

Отец много работал, стараясь обеспечить им достойную жизнь, мать же, не отыскав в этом городке работы по профессии, научилась делать маникюр и принимала по паре человек в день в салоне красоты неподалеку от дома. Свою маленькую дочку она всегда брала с собой, ведь все бабушки и дедушки остались в нескольких сотнях километров. Потом они часто гуляли, даже в лютые северные морозы, мама закутывала ее в несколько кофт, милый фиолетовый комбинезон и катала на санках по городским дворам, рассказывая всяческие небылицы или истории из жизни.

А когда Женя пошла в первый класс, мать начала плохо себя чувствовать. Сначала это проявилось едва ощутимыми тянущими болями в районе поясницы, затем началась тошнота по утрам, головокружение, слабость, бледность кожи. Именно тогда Ирина поняла, что нужно идти к врачу. Женя хорошо помнила тот декабрьский день, когда мать забрала ее с уроков и отправилась с ней в поликлинику узнавать результаты анализов. Даже будучи малышкой, Женя заметила, каким печальным стало лицо терапевта, и прозвучали страшные непонятные слова: «нефролог», «онколог» и «госпитализация». В тот вечер мать долго плакала, утешаемая отцом.

После этого матери не было дома почти полгода. Сначала она лежала в местной больнице, потом ее перевели в областную больницу. Вернулась она летом, бледная, худая и без волос. Какое-то время все шло довольно неплохо, мать пила таблетки и время от времени ходила к местным докторам. А затем – резкое ухудшение, и мать вертолетом санавиации увезли обратно в областную онкологию. Врачи качали головами и сокрушали: «Быстрый рост… зло…».

И потом начался ад. Матери удалили одну из почек, и она очень долго восстанавливалась.  Снова долгий курс химии, снова потеря едва отросших волос. К выпуску Жени из начальной школы в ее доме вместо жизнерадостной женщины поселилась блеклая тень.

Самое ужасное было не в самой болезни. А в том, что мать быстро сдалась. Поначалу, осознав, что не может вернуться к своему прежнему занятию, она, как и говорилось ранее, пыталась заниматься творчеством и продавать почти за бесценок свои поделки. Когда же ничего не получилось, Ирина быстро опустила руки и предпочла скрыться в мире фантазий. Она с жадностью поглощала однотипные глупые фэнтези-романы о большой любви, мало участвовала в жизни вокруг, даже на себя ей стало абсолютно плевать. Все, на что хватало ее воли – это ходить раз в несколько дней на гемодиализ и консультации у врачей, с трудом поддерживать порядок в квартире и состригать свои сальные волосы в парикмахерской неподалеку.

Именно за эту слабость и безвольность Женя презирала свою мать. С колокольни своего юношеского максимализма она считала, что любую проблему можно пережить, можно преодолеть… Но ведь мать даже ни разу не попросила помощи! Только продолжала заживо разлагаться в своей скорби. А их дом насквозь провонял болезнью.

Странный глухой звук в глубине леса стал громче и снова отвлек Женю от ее мыслей. Она снова глянула на Нутро, но то спокойно блаженствовало в своем коконе. Нехотя Женя снова отправилась на обход территории, но в лесу ничего не изменилось, даже туман оставался все таким же плотным. Она внимательно смотрела по сторонам, вглядывалась в каждую мелкую деталь на земле под ногами.

Однако стоило смотреть наверх. Беззвездное небо над ней скручивалось в густые узоры из тумана и мрака. Они вихрились в причудливом танце, аккомпанируя мыслям Жени, и тем самым издавали тот самый странный звук. И именно тогда, когда она вернулась обратно к Нутру, а ее мысли о матери достигли своего пика, нарисовав в голове сцену их первой ссоры, жуткие спирали устремились с неба вниз.

Женя не сразу поняла, что же происходит. Лишь когда туманный вихрь захватил ее целиком, а Сердце рядом снова раскрылось, налившись насыщенным синим цветом, она решила, что сопротивляться нет смысла. Пожалуй, это единственный оставшийся вариант сменить опостылевшую обстановку вокруг.

Звук быстро исчез, а вместе с ним и чувство полета. Женя шлепнулась на мягкую, слегка влажную землю.

И в следующий миг она услышала такой знакомый и такой желанный голос:

— Женя?!

Это чудовище безжалостно пожирает плоть, выворачивает суставы и дробит кости. Заячья Маска ненавидел свое истинное обличье. И большую часть времени ему удавалось держать его на цепи. Очень немногие вещи могли заставить его потерять контроль. И Нутро Леса было главной из этих вещей. В его власти было уничтожить лесного жителя или подарить ему невероятное наслаждение. А Заячья Маска слишком долго прожил в Лесу.

Сгорая от собственной ярости, он надеялся, что Слепец успел увести чужака прочь.

Появление Лесоцаря он почувствовал сразу. Собака ведь всегда знает, когда хозяин приходит домой.

— Довольно, Заячья Маска,- это не просто слова, а властный приказ.

Зверь, разбуженный Нутром Леса и Рекой, полной ярости, и не подумал затихать. Он еще выше поднял свою голову и зарычал. Голова Заячьей Маски отозвалась вспышкой боли.

— Заячья Маска…- теперь уже в голосе Владыки Леса слышалась угроза.

Зверь сжался в комочек, как испуганный щенок. Он жалобно заскулил, припав на задние лапы. Лесоцарь произнес еще пару слов, и зверь ушел совсем, спрятавшись в самой глубине его существа.

Заячья Маска упал на острые осколки хрустальных цветов и, безжалостно раздирая свои ладони, принялся искать свою маску. Она должна быть где-то здесь… ее необходимо найти!

Первый удар рябинового посоха пришелся как раз на руки. Хлесткий удар, очень болезненный, заставивший Заячью Маску, еще не вернувшего себе самообладание, вскрикнуть от боли.

— Ты меня разочаровал,- слова острой щебенкой засыпались в уши.

Вот, вот она, маска! Совсем рядом оказалась.

Еще один удар посохом по рукам, на этот раз пониже, по самым пальцам.

— Ты должен был первым найти эту паршивку,- Лесоцарь сделал угрожающий шаг вперед.- Должен был сразу вызвать меня, когда поймал чужака…

Наконец-то удалось схватить слегка треснувшую маску. Он попробовал сесть, чтобы было удобнее надеть ее. Однако сразу же получил жестокий удар посохом по спине.

— Но ты не сделал ровным счетом ничего!- вскричал Лесоцарь, потеряв самообладание.- Ты отправился на прогулку. С чужаком!

Посох еще раз ударил по спине. И еще раз. От боли Заячья Маска снова упал на осколки. Лицом вниз, чтобы хоть как-то скрыть его. Бутафорская маска отлетела далеко в сторону.

— Я начинаю сомневаться в твоей преданности,- прогрохотал Лесоцарь.- И если ты хочешь вернуть мое расположение к себе, то сейчас же отправишься со мной и лично прикончишь этих глупцов.

— Да, Хозяин,- тихо прохрипел Заячья Маска и сплюнул кровь.

Ирине было очень неспокойно. Что может чувствовать мать, потеряв единственного и любимого ребенка? Когда Женя сбежала из школы прямо под носом у полицейских, директора и родителей, мать решила, что она просто ушла домой.  Бывший муж, которому оказалось не совсем плевать на собственную дочь, предложил сразу же отправиться на поиски. До дома они домчали в пару минут. Но Жени там не оказалось. В городском парке на горе неподалеку от школы тоже ни следа. Их ребенок будто испарился из города.

А потом, на следующий день оказалось, что пропал еще и ее одноклассник.

По школе и по городу поползли невероятные слухи. Говорили и о маньяке, и о секте в лесу, и о действии загадочных химических отходов где-то на болотах, и даже банально о том, что Женя с Сашей сбежали жить вместе в лесу. Полиция искала их, но безуспешно. Единственными зацепками были пустые банки консервов и обертки от шоколадных батончиков, найденные у небольших кострищ в лесу. Но их мог оставить кто угодно.

Между тем материнское сердце чувствовало, что дело нечисто. Иногда Ирине даже казалось, что она чувствует свою дочь. Вот ей хорошо и радостно, а буквально на следующий день – одиноко и тревожно, а потом и вовсе – до ужаса страшно.

Сны тоже приходили. Иногда она видела Женю бегущей по темному лесу, иногда бежала по нему сама. Порой и вовсе Ирина оказывалась в полной темноте и чувствовала рядом присутствие чего-то жуткого, дышащего прямо в ухо и вопрошающего: «Хочешь ли ты увидеть свою дочь? Тогда иди за мной!»

Зато бывший муж внезапно осознал свою ошибку. Звонил по нескольку раз за день, интересовался новостями, спрашивал о здоровье и предлагал довезти до больницы если нужно. Как-то вечером и вовсе постучался в дверь квартиры с цветами и предложил поужинать вместе. «Мы должны держаться вместе»,-твердил он. Ирина лишь отмахивалась, не желая слушать.

С момента пропажи Жени и Саши прошло около двух недель, и полиция уже перестала давать какие-либо надежды на то, что этих подростков можно отыскать.

И в одну их ночей, горько наплакавшись, Ирина забылась липким, болезненным сном. Она ожидала увидеть новый кошмар или то странное существо во тьме. Но в этот раз все было иначе. Да, она оказалась в лесу, но он не был таким мрачным и пугающим как раньше. Просто обычный лес. Что-то взывало к ней из глубины этого Леса. Женщине показалось даже, что она слышит голос своей дочери.

Ирина бросилась сквозь кусты, надеясь отыскать Женю. Но везде было пусто.

— Женя!- окликнула она, выйдя на широкую поляну.

Тишина, и лес стал стремительно темнеть.  Деревья осыпались, сделались черными когтями, обращенными в ее сторону. А потом среди их стволов замелькал человеческий силуэт. Только голова его ярко подсвечивалась белесым мерзким светом.  Ирина попятилась назад, однако существо двигалось быстрее, чем она.

Пред ней предстала бледная изуродованная маска зайца. Она была в трещинах, что-то красное сочилось из-под нее. А когда темный силуэт под маской начал изменяться, она закричала и бросилась прочь.

Ирина проснулась в холодном поту, хватаясь за бешено колотящееся сердце.

Этот сон казался самым реальным из всех, что она видела прежде.