— Дели, ну что за дурная баба! — послышался за спиной неуважительный окрик интерна. — Теперь вот точно заболеете!

— Я не баба, я — дракон. Драконы своих не бросают! — ответила она грозно.

— Великодушного прошу прощения, — осёкся молодой эскулап. — Был не прав, вспылил.

— То-то же! Вам, безруким, с этой болячкой не совладать! Так что готовьтесь и меня потом лечить! Пока могу — помогу. И сена мне сюда притащите, чтоб было где передохну́ть. Я тут подежурю.

Перечить такому грозному Дракону будущий эскулап более не посмел.

Глава 4. Болящие и ещё раз болящие

Как обычно, утром отворились тяжёлые двери кабинета, тихо вкатилась небольшая тележка с завтраком на одной полке и свитками писем и донесений на другой. Разгона механизму хватило, чтоб доехать почти до середины комнаты. Двери закрылись. Самый Великий с трудом приоткрыл веки.

Каждое утро он открывал глаза с надеждой, что силы вернулись: встанет и пойдёт как ни в чём не бывало. Но нет, немощь снова при нём. Он подвинул ногу на край кушетки. Ещё одно усилие, и нога упала на пол. Потом другая. Упёрся руками в лежанку, помогая себе сесть. Несколько метров, отделяющих его от тележки, превратились в его глазах в непаханое бескрайнее поле. По счастью, потайная дверь отворилась. Вошёл Пасечник.

— Доброе ли утро? — спросил он, хоть и сам уже видел ответ.

Правитель уныло помотал головой. Карие глаза его теперь не горели огнём, провалились куда-то вглубь и смотрели тоже в глубь него, не желая встречаться с миром вокруг. Черты заострились, словно у покойника, сделав кончик носа и надбровные дуги на его белом лице слишком чёткими, как у ваяния начинающего скульптора-неумёхи.