— Деликатес, можешь мне пояснить кое-что? Только правду, — прервал Дракон её печальные думы. — Кругом тебя самой сейчас болото, не захлебнуться бы, зачем ты ещё и меня тянуть пытаешься, тяжеленного? Я ж тебя продать хотел, ты всё слышала! 

— А кто не хотел? Кто? — вспылила Баба в ответ. — Мужья все меня имели по самое не балуйся, семья на моей шее сидела, а теперь папаня родной за страховку испугался, не рад меня живой видеть. Сыночки… малы ещё, с них не спросишь, им самим бы жить. Кто не продаёт-то, знаешь? Ты гад, конечно, но ты и по виду гад, и по сути гад, и на словах гад — не обманешься. Я потому от тебя и сбежала, что не умеешь ты врать и таиться толком. И рыжуху вы, драконы, любите меньше людей. Люди за рыжуху душу продать готовы, и вон чего — мёртвой меня сделали, значит и убьют скоро, уморят, чтобы под ногами не крутилась, жизнь сладкую никому не портила. Я так просто не дамся и тебя не дам! Заодно. Из принципа. 

— Ну, если из принципа, то это движущая сила, равной которой не найти! — согласился успокоенный её ответом Дракон. 

— Ты знаешь, что делать-то? — посмотрела она на него с надеждой, потому что в её голове звучала правильная бабья торичеллиева пустота. 

— Догадываюсь. 

Ночь опустилась на площадь. Караульные дремали. Баба притаилась за кучей мусора и внимательно слушала шепчущего Дракона.

Глава 3. Живые и мёртвые

— В смысле «Баба жива»? Вы понимаете вообще, что несёте? Кто это допустил? — Большой чиновник тряс в воздухе Бабиной заявкой на жизнь и орал так, что жилы и вены лезли из него прочь.