Потом Баба шла по торной дороге. Шла и думала: «Почему же так устроено, что даже если ты доберёшься до поляны своего счастья, одолеешь людей, волков, ловцов, капканы, бездорожье, домчишь туда, где еды досыта, питья допьяна и любви без просыпа, всё равно будут там какие-нибудь твари жрать тебя? Стоит ли тогда туда рваться, ведь пока не найдёшь, вера есть в неё, поляну своего счастья, и вера эта греет пуще солнышка. А когда добежишь и узна́ешь про тварей летучих, готовых и тут из тебя обед приготовить, — всё, дальше-то бежать некуда, и живи теперь с тем, что есть, без мечты. Интересно, есть ли кони, что обратно к людям возвращаются? Туда, где жизнь в узде да в стойле, но смерть от старости, а не в драконьей пасти?»
Пока думала, чуть коня не проворонила. В сандалиях-то «сенсорная пятка» с тонкой кожей не работает! Прямо на неё по дороге несётся красавец вороно́й с переливами. Раскинула привычно Баба руки и сказала громко: «Стой! Стой! Тихо, тш-ш», конь и остановился. Вскарабкалась Баба на камень, с камня на коня. Тёплый, вонючий, без седла неудобный, хорошо узду не потерял — еле ногами в обхват удержишь. Но какое-никакое, а средство передвижения: всё быстрее, чем пешком. Теперь — дорога, теперь можно и верхом. Поехали неспешно, чтоб Бабе не соскочить. Дорога привела её к знакомому городу, к тому самому, где Баба в Школе Ловцов училась, а значит, и до дома рукой подать.