Дракон засопел, потянулся, выгнув спину, как кот. От него пахло жареным конём. На нём, устроившись по всей поверхности Дракона, спали десятки здоровенных жирных крыс, и они, сонные, с него попадали и с писком полезли в подстилку.

— С новым днём, уважаемый! Мира и жизни! Ты бы крыс-то прогнал, кота себе завёл, что ли. Они ж на тебе спят, а голодные будут — отгрызут чего-нибудь.

— Фу, гадость какая, кот! Мы котов терпеть не можем хуже, чем собаки, потому что нет на свете домашнего животного бесполезнее кота. Жрать, спать да гадить и могут, и наших любимок-крыс гоняют. Крыса — это да, это зверюга знатная! И согреет (я холоднокровный, кстати, и они — моя лучшая грелка), и уберёт чистенько (можешь на кухню заглянуть, поучиться, как надо хозяйство вести), и вопросов глупых с утра до вечера не задаёт. Они знают, кто их кормилец, и меня уж точно грызть не станут, да и не по зубам им моя чешуя, — Дракон валялся на подстилке и вещал, не открывая глаз. — Ты, Деликатес, говорилку свою отключи пока. Утром дракону покой нужен, тишина и умиротворение, иначе он разозлится и начнёт огнём плеваться. Опалит все твои красоты бабьи ненароком…

— Убедил. Пойду тогда проветрюсь, солнышку порадуюсь.

— Иди давай, а я помедитирую, уговорю себя смириться с твоим вторжением в моё убежище, настроюсь, так сказать, на позитивный лад, — одобрил Дракон, а сам глаз приоткрыл и посмотрел вслед, как Баба хромает к выходу, походку хро́мую оценивал и нос морщил.