На очередной вечерней сходке Большой орал дурниной. Подчинённые привычно пригнули головы, стараясь уловить в потоке бесконечных эпитетов в их адрес поручения, которые нужно выполнить. Большой человек повелел всем пленённым бабам повозить по дёснам ватой, якобы проверяя на ящур для оправдания казематного удержания, и отпустить немедля! Всех так всех. К утру женские казематы опустели. Заодно с невинными по приказу сверху были отпущены все нарушительницы закона, приговорённые провести век за решёткой. Знала бы Баба, как освободила всех заключённых баб одной своей похоронной рамкой, скольким воровкам и отравительницам дала билет в новую жизнь! Но Баба не знала…

И Большой человек не знал, что со всем этим делать, и до ночи метался по своему кабинету, будто раненый зверь, отбивая шаги с такой силой, что аж набойки с сапог отлетели. Он не донёс Самому Великому весть, что Баба жива, сразу, как она объявилась, — побоялся. Думал, лучше найдёт её и приведёт в соответствие с документами: мёртвая она и есть мёртвая, а когда именно таковой стала — не суть важно. Так всем было бы лучше, зачем зря тревожить большое начальство по мелочам? Приметной бабе в толпе не затеряться! По всем городам и весям велел искать такую. Думал, плёвое дело засечь бабу-ловца. Не удержится, словит коня, и тут-то они её и спросят, мол, кто такая? Где лицензия на отлов? А у неё ни документов справных, ни защитников хитроумных, а значит, место её в казематах, до которых вполне можно и не доехать. Сгинет доро́гой — и не придётся доносить наверх о своей оплошности, за которую и должности лишиться недолго. Но такое плёвое поначалу дело превратилось из-за идиотов-исполнителей в целую историю! Хорошо, что Самый Великий большую думу думает, а то б донесли ему уже о бабьем засилье в казематах и спросил бы он строго с Большого человека.