— Да я ж чисто гипотетически! — стала оправдываться Баба, видя причинённую её словами большую обиду.

— «Чисто гипотетически»! — передразнила её ехидно вторая голова. — Я ему, думаешь, для мебели? Если надо что кислое сожрать, кто жрёт? Я жру! Если надо что долго читать, кто читает? Я читаю! Если надо коня в зубах рядом с Бабой дурной некультяпистой, из-за которой в двух мирах теперь всё перемешалось, тащить, кто тащит? Я тащу! И таких порученных мне дел у нас полно! То, что я болтать не люблю и на вопросы твои дурацкие отвечать, ещё не значит, что меня можно отрубить! Думаешь, я не помню, как ты в клетке на площади ещё уговаривала, чтоб Дракон смирился, голову (меня) ему бы откромсали, и жил бы потом Сейл в зоопарке, детишек веселил! Я всё помню! — закончила она уже с искрами и визгами.

Вспылила голова. Видать, давно у неё накипело. Бабе совестно стало за такое непонимание, и хоть могла она в свою защиту представить пару аргументов, как и этой голове лучи солнечные в пасть направляла, когда ящур был, но не стала, а сказала честно, по-драконьи:

— Прости меня, дуру глупую! Я не знала, что так, теперь буду знать.

Вторая голова Дракона извинения не приняла, надулась и перестала говорить. Бабе хотелось спросить у Сейла, не женская ли она у него, но это было бы слишком. Главная голова Дракона пояснила:

— Вот смотри, Дели. Бываешь ты мудрой и размеренной, как Дракон. Бываешь ты глупой и су́етной, как рыба. Но если бы от тебя отсекли глупость за ненужностью, не стала бы ты бабой-ловцом-драконом. Может, была бы примерная, удобная, мела бы избу, варила кашу, растила детей, но это была бы уже не ты, а совсем другая баба. Так и Дракон. Какие бы ни были у него головы, только со всеми: обидчивыми, глупыми, злобными, болтливыми, главными и второстепенными — он целый дракон. Поль вон до сих пор летает зигзагами, равновесие ловит. Дракон в равновесии вместе со всем, что в нём есть.