«Вот же ж хитрая Баба, — подумал Дракон. — Я её дурой считал, а она как бы не хитрее меня оказалась. Логика, вы поглядите, у неё в кудрях водится. Раскусила…»

«Вот же ж наглая продажная шкура, — подумала Баба. — Будто я не слышала вчера, как ты Верзиле вещал, что хочешь в ресторан Шиа эти грибы загнать!»

— Согласен. Десять процентов с продажи твои, — быстро согласился Дракон.

— Тридцать процентов мои! — тут же принялась торговаться Баба.

— Наглая ты, Баба. Не многовато ли просишь? У меня и покупатель, и умение продать, и знание, что продать, а с тебя — корзинка грибов всего! Ни думать не надо, ни душу в продажу вкладывать, ни угождать. Двадцать процентов — твои!

— Сорок процентов мои! Я ловец, своего не упущу! — бунтовала Баба, и от азарта в глазах её чёртики заблестели.

— Так не работает! — возмутился Сейл. — Ты должна была сказать двадцать пять, и на том бы сошлись!

— Я. Никому. Ничего. Не должна, — отчеканила Баба.

Она страсть как не любила торговаться! Ей не раз пытались сбивать ценник и за избы, и за коней, и она часто «падала» в цене, но это если её не злили. Тем, кто ныл, канючил, прибеднялся, особенно погорельцам, она ещё от себя могла приплатить. Благотворила по бабьей доброте. А вот если её злили, как Дракон сейчас, за дуру считали и пытались развести на ровном месте, просыпалась в ней неведомая торгашеская сила.

— Не должна, точно. Я поэтому тебя в партнёры и зову. Тебе четверть — так будет справедливо-пресправедливо! — попробовал поиграть на Бабьей порядочности Дракон.