Затих его голос в коридоре. Больше того торговца никто никогда не видел…
* * *
— Где тот вояка молодой смекалистый, которому я велел явиться чуть не месяц назад? Почему не был? — спросил Правитель у своих молодцев.
— Было донесение, что занемог он. Вам передавали!
— Так выясните, прошла ли немочь, и коль здоров, ко мне немедленно приведите! — повелел Правитель.
— Выясняли, как без этого. У него весь рот ещё в болячках, и сам он в парше́. Боязно, а ну как заразный, — ответствовал молодец.
— И что врачи говорят?
— То-то и дело, что не знают врачи. Неизвестная болесть у него. Как ожёгся, словно крапиву ел. Может, и ел, на спор, они ж шальные, новобранцы эти!
— Ну, если не знают, то не надо его ко мне. А если шальной — тем более. Отменяю приказ, — подтвердил Самый Великий.
«Видать, притравили паренька этого, когда прознали, что я его к себе зову. Значит, не хотят, чтобы люди со стороны тут появлялись, только сыновья «матушек подруг племянниц». Выходит, переворот готовят, хотят-таки власти меня лишить! Вот так-то, Пасечник, и без тебя разберусь! Сам!» — подумал Самый Великий и повелел:
— Позвать ко мне Большого чиновника! Сейчас же чтоб явился, без промедлений! Через пять минут жду его!
Большой человек прибежал через четыре минуты, аж запыхался. Минуту ещё держали его под дверью, чтобы порядок соблюсти. Он эту минуту в небо смотрел: то ли молился, то ли готовился к встрече «в верхах». Дождались, пока в песочных часах последняя песчинка упала, и открыли двери.