— Хорошо, что у тебя огневой железы-то нет. Так злят тебя эти подстилки, что сейчас бы и сгорели от снопа искр из твоей пасти. Прикуси пламя, Дракон! — смеялся над ней Сейл.
— Тебе смешно… Дракон может свою головную дискриминацию и поправить, а мне свою, человеческую, никак! Поэтому я в Драконьих Горах навеки «никто», — надулась Баба.
— Это как — поправить? — удивился Сейл, не понимая, о чём она речь ведёт.
— Если двуглавый дракон одну голову уберёт, то сможет стать врачом или таксистом, потому что у него останется одна голова. Ты вот был трёхглавый, а теперь двуглавый, чуть одноглавым не стал. А мне из человека ни во что не обратиться, — обиженно сказала Баба.
— Это ж надо, как ты опять завернула! Ни один Дракон в нашем мире таких мыслей себе не допускает! Вон, погляди на Поля, как он страдает, бедняга! И из законников его за потерю головы никто не попросит. Чего удумала! — возмутился Сейл.
— Ну, так то Поль! И у него головы обе о-го-го какие личности были — одной оставшейся на троих хватит! А если она второстепенная, её ж не так жалко, — размышляла Баба.
Тут вторая голова Сейла, которая понимала, что она неглавная и по паспорту, и по сути, очень этой позицией возмутилась, глазами заблестела и заговорила, что с ней случалось крайне редко.
— Очешуеть какие вы, люди, жестокие и злобные существа! Вы не понимаете, что значит цельность Дракона, и мыслите, что отрубить ему какую-нибудь «второстепенную» голову — плёвое дело. Одной больше, одной меньше!