-Господь учит нас милосердию, — Гвиневра робко взглянула на Моргану, — скажи, как мне полюбить их? Как мне полюбить всех? Как мне любить моего мужа, который не проявляет ко мне никакого тепла и странно остыл? Который не ложится со мной в постель чаще двух раз в неделю, если повезет? Как мне полюбить моего отца, который так глупо выглядит, пытаясь влезть в дела королевства и постоянно натыкаясь на насмешки со стороны совета? Как мне любить…
-А никак, — отозвалась Моргана, — ты не полюбишь никого насильно. Люди — гадкие существа. Думаешь, я люблю всех вокруг? Да я твоего мужа, своего, чтоб его, брата, ненавижу!
Гвиневра вздрогнула, словно Моргана отвесила ей пощечину.
-И меня ты тоже ненавидишь? — тихо спросила она, понуро опуская голову.
-Ты мне ничего не сделала и мне тебя жаль, — признала Моргана, — ненависть, она…знаешь, ненависть ходит где-то рядом с любовью. Не с сочувствием, не с жалостью, не с равнодушием, нет. Она ходит рядом с любовью. Хотя, не заметила я, что ты Ланселота ненавидишь…
Моргана ухмыльнулась, и, глядя в предобморочный лик Гвиневры, поспешила успокоить:
-Только слепой не видит ваших взглядов друг на друга. Ну, и равнодушный тоже. Артур не поймет этого, пока не прозреет. Но он не прозреет, потому что не чувствует к тебе ничего, кроме сочувствия, сожаления, вины…
-Так может мне оставить все? Может уйти в монастырь? Может, уйти в другие земли? Может…
