-Та-ак, — в тон с Лилиан промолвил Уриен, тоже усаживаясь, — Мелеагант, обычно после такого заявления, люди, а ты, может, и не совсем человек, но все же, дают пояснения. Изволь уж снизойти до нас, смертных…
-Всё эти два Грааля! — Мелеагант с досадой ударил ладонью по столу, — да тени…и маска.
-Пояснения так, чтобы мы поняли, — заметил Уриен, — а не набор каких-то малопонятных слов. Мы с Лилиан не настолько умны…без обид, дорогая.
-Да нет, верно, — не обиделась целительница, — Мелеагант, ты можешь нам доверить…
-Проблема даже не в Артуре, и не в Моргане. Проблема была в Мордреде — в их, пока не рожденном, а теперь убиенном сыне. Мордред… вот, где таилось зловещее знамение. Похоже, приходит время для одной сказки… для очень страшной сказки, после которой вы отвернетесь от меня, имея на это право.
-У вас с Морганой раздражающая черта: решать за других! — граф Уриен был на грани истерики. — говори уже…
***
Бледно-золотой свет заката пролился в комнату, освещая скудность ее обстановки, но сейчас на эту скудность всем было откровенно плевать. Счастье, робкое и зыбкое, то, которое исчезает с пробуждением, оставляя привкус неутолимой светлой горечи, шептало здесь свою сказку.
Гвиневра сидела на разобранной постели Ланселота и чувствовала, что поступила правильно. Ее худое тело ожило, и золотистая бледность лучей покрыла ее спину и всю ее тонкость россыпью солнечных слез-жемчужинок, даря ей необыкновенное, почти магическое, сияние.
