Моргана воспользовалась своей позицией так, как смогла рассудить сама. Первым делом она собрала остаток войск Артура, последние резервы Камелота и стягивала их к столице, чтобы, в случае опасности, быстро переориентировать армию.
-Но если у Артура кончатся силы, ты же отправишь им эти отряды? – с надеждой спрашивала Гвиневра, ломая тонкие белые руки. Теперь она пыталась ходить за Морганой и даже иногда приходила в Совет вместе с леей, где сидела в уголке, все равно ничего почти не понимая, Гвиневре было страшно за всех и за себя тоже, а присутствие Морганы ее успокаивало.
-Да-да, конечно, — солгала Моргана, про себя подумав, что она скорее направит эту армию против отрядов Артура, если удастся договориться с Мелеагантом, чтобы он не трогал жителей Камелота. Выдача короля в таком случае спасла бы население! Она, конечно, тяжело это примет, но примет, если придется.
-Спасибо, – шептала Гвиневра, не желая даже допустить мысли о том, что Моргана ей лжёт. Так было легче жить. Так было легче молиться и бессильно падать перед ликами святых.
Лея не знала Моргану так хорошо, как Ланселот, но все-таки чувствовала в ее голосе фальшь. Да и не нужно было бы мастером интриг, чтобы понять – Моргана не допустит, чтобы население осталось без последнего рубежа защиты! Лее вообще было чуть легче, чем Гвиневре – она переживала только за Персиваля, за его горячность в бою. Служанка прекрасно понимала, что никогда и ни за что Мелеагант не будет убивать мирное население Камелота даже в случае победы над Артуром и полного разгрома. К тому же – он никогда не тронет найденыша, и Моргану, и Гвиневру…и славную милую Агату, которая находила упоение своей невыплаканной любви в беременной, изрядно отяжелевшей Марди.
