-Ребенок? — осипло спросила Гвиневра, ее качнуло. Моргана тревожно взглянула на Гвиневру, лицо которой пошло красными некрасивыми пятнами.

-Твой брат или сестра, — попыталась приободрить Моргана, но как-то неуверенно и Гвиневра не отозвалась на ее слова, страшно взглянула на Марди, на ту единственную личность в этой комнате, которой она могла навредить без последствий. Она ненавидела отца, но не могла себе позволить сказать ему об этом, но в эту минуту ей хотелось терзать, и неважно кого, важно, чтобы лишь тот не ответил ей, ведь тогда она еще больше падет, и закачается чернота…

-Ныне служанки так прытки, — глухим голосом промолвила Гвиневра, — легко делают карьеру. Сначала у Морганы в прислужницах, теперь, вовремя раздвинув ноги, в любовницах моего отца…что дальше? Король? Здесь уж ты ребенком не обойдешься, надо что-то весомее, но ты ведь что-нибудь придумаешь, да?

И Гвиневра очаровательно улыбнулась. Марди зарыдала, Кармелид бросился к ней:

-Не смей реветь, дура! — прошипел он, — тебе нельзя волноваться! Это вредно для ребенка!

Он судорожно принялся вытирать ей слезы, и тут зарыдала, а вернее даже как-то завыла Гвиневра. Она вспомнила, как он говорил ей всегда «не смей рыдать, Гвиневра, ты станешь уродлива. Твое лицо распухнет от слез и ты никому не будешь нужна». И она глотала слезы. И она терпела, кусала губы до крови и тихонько дрожала…

-А? — Моргана, ошарашенная поведением королевы, ее резкой вспышкой и этим воем-плачем, как-то неловко коснулась руки королевы, но Гвиневра больно ударила фею по руке и, также плача, вылетела прочь из покоев, не разбирая совсем дороги.